Сибирские огни, 1982, № 9

прохладой тянуло от берез, ни один листик на них не дрожал, и пыль долго висела за телегой, не опускаясь. Даже сейчас недлигіный путь до покоса помнился во всех подробностях. Прижмурь глаза и сразу уви­ дишь. •— Ты поосторожней там,—прервал его мысли Василий.—Сильно не убивайся, без тебя есть кому. — А вот и некому, раз комбайн стоит,—осерчал Илья Петрович.— Как сговорились! Тормози вот тут, я до МТС пешком дойду. — Погоди, довезу. — Не велик пан, сам дотопаю. Василий затормозил, подождал, когда выйдет отец, и, поворачивая назад, подумал: «Эх, батя, батя... Если бы все такие!» Ему хотелось сей­ час быть рядом с отцом, бежать, как в детстве, за ним следом, подавать ключи, гайки, с удовольствием,, хоть и без нужды, мазать руки мазутом и ждать скупой похвалы. Но куда побежишь? Своих дел выше глаз. Илья Петрович проверил комбайн, посмотрел подборщик —работы было на полдня. Вытащил из кабины старую фуфайку, расстелил ее на мазутной земле, достал инструменты. Скоро на помощь подошел сле­ сарь из мастерской. Подборщик отремонтировали еще до обеда. На земле было солнечно, тепло, совсем пропали остатки вчерашних туч, еще издалека виднелось поле, охваченное зубчатым полукольцом комбайнов, они сжимались, поле таяло. Шныряли машины. Гудело. Этот слитый, мощный гуд слышался даже сквозь шум мотора. Вытягивались все дальше, в обе стороны, ряды соломы, раскидываясь от одного края поля до другого, и совсем посторонней, совсем ненужной, даже смешной казалась здесь смирная лошадка, на которой привезли воду, она пряда­ ла ушами, помахивала хвостом, тянулась ближе к березам, в тень. Над полем, над комбайнами, над смирной лошадкой, над колками, плыл, покачиваясь, журавлиный клин, скользил, напрягаясь, уже уста­ лый, но упорный —на юг. Журавли картаво кричали, но их на зёмле никто не слышал. Не слышал и Илья Петрович, он только поднял йена долго голову и заметил, что поверху клина, в синеве неба, тянется белая полоса реактивного самолета, тонкая, густая на острие и широкая, ды- роватая у основания, там, где она таяла и исчезала. Самолет, невидный с земли, уходил вверх, но в ту же сторону, что и журавли. "Илья Петрович подвел комбайн к крайнему валку. Вздрогнул, блес­ нул, пока еще пустой, подборщик, уткнулся в первые стебли пшеницы, врезался глубже, поднимая валок и набрасывая его на себя, полетела из бункера полова, пыль. Руки, лицо, плечи сразу запорошило. «Ну и добро,—порадовался он тихо.—Ну и добро». 6 Вот, оказывается, чего не хватало ему, вот почему он вчера маялся. Не хватало подрагивания комбайна, наползающего на подборщик вал­ ка, густого хлебного запаха, не хватало того самого, без чего жизнь ста­ нет пустой и ненужной. Больше всего в эти минуты, когда ладилась ра­ бота, когда шли без задержек машины, он боялся только одного —по­ ломки. Это как по ногам бегущего палкой. Комбайны стирали валки. Следы машинных колес, проложенные по свежей стерне, вспыхивали под солнцем блестящими дорожками.'Пошел широкий сдвоенный валок, комбайн начал давиться, не успевал все это пережевывать. Илья Петрович сбавил обороты, то и дело сдавал назад. «Хорошо хоть сухо, а то бы барабан забило, не выковырять». И даже эта простая мысль была приятна, как весь погожий день, как ладная работа. Мужики жали на все железки. Даже обедали без разговоров и без шуток, на скорую руку. Хлеба на поле осталось еще много, а солнце уже катилось за колок, просвечивало его верхушки. Темнота, как это обыч.4* 51