Сибирские огни, 1982, № 9

почти невозможно. Не останавливая трактор, Илья Петрович еще какое- іо вр&мя ехал вперед, надеясь, что вот-вот увидит бровку, но ее не было. Не было. Он закричал прямо в смотровое стекло, в падеру, в шум мотора, закричал изо всех сил: «Господи! Да разве так можно?! Сам десять раз сдохну —оставь их!» * В больницу приехали перед утром. Колька даже не открывал глаза и уже не сучил ножонками, лежал, безвольно откинув набок головенку, покрытую белесым, редким пушком. А Ванюшка, когда его развернули, кашлял, синел лицом, едва отдышался и сразу потянул ручонки —пама, но сил не хватило, уронил ручонки. Ребятишек раздели, унесли. Ушли Марья Степановна с фельдшери­ цей. Вспыхнул свет сразу по всему коридору, засновали люди, какая-то женщина в белом халате натолкнулась на Илью Петровича, оглядела сверху вниз: от старой мазутной шапки с опущенными ушами до боль­ ших расшлепанных пимов, выговорила. — В таком виде в больницу. Думать надо. Илья Петрович тихо вышел в прихожую, закрыл за собой дверь. Он сидел на скрипучем деревянном диване, на котором краска была вы- шоркана добела, и этот диван, готовый вот-вот развалиться, его нена­ дежные ножки, из которых вылезли гвозди, очень запомнился ему в той ночи. Илья Петрович боялся заснуть, ему казалось, что если он только приляжет на диван, тот сразу под ним развалится. Не уснул. Видел, как за матовым стеклом двери сильнее забегали тени, потом пронзительно закричала Марья Степановна, он вскочил, рванул дверь, кинулся по ко­ ридору на этот крик и не добежал, потому что навстречу вынесли Ва­ нюшку. Личико у него было синее. . Илья Петрович повез сына домой на своем тракторе, осторожно уло­ жив маленькое тельце на сиденье. А погода наладилась, сверкало солнце, дробилось на завитках суг­ робов, и от них ярче, резче проступали голубые тени. В тот день был праздник .Советской Армии, навстречу по крутояровской улице катились веселые компании с баянами и гармошками, пели и плясали прямо на дороге, все были освещены ярким солнцем. В кабине трактора было темно, у Ванюшки на лбу и возле глаз сильнее обозначились темные пятна. Зачем он так научился улыбаться и говорить «пама»? До сих пор осталась эта боль вместе с мыслями о живущих, не в го­ лове, а внутри где-то, в самой середке, и не будет, видать, никогда от­ дыха. До поздней ночи не спалось, догадывался, что Марья Степановна тоже не спит, хотя дышала она ровно и почти неслышно. 5 Утром Василий заехал за ним. Илья Петрович, не зная за что'схватиться, засуетился, как маль­ чишка, которого давно обещали взять с собой в поле и вот взяли, а он ошалел от радости, что его не забыли, разбудили вовремя. Журавлиха давно проснулась. Возле мастерской загудел Комбайн, как большой серый жук, он выползал на дорогу, она вилась к полю, оги­ бая колок, туда, где ровные валки прямехонько убегали к самому краю неба. Все это виделось и слышалось Илье Петровичу, словно впервые, словно только сегодня народился он и увидел, ошарашенный от удивле­ ния, свою деревню и округу. Сидел рядом с Василием в газике, не отры­ ваясь, смотрел, и у него действительно было чувство, похожее на то, когда он впервые с отцом ехал на покос. Такой новью, такой радостью окатывало его, а отец передал ему вожжи, сам, свесив ноги с телеги сидел рядом и покуривал. Помнится, густо цвели по обочинам дороги татарское мыло и кипрей, они забивали все остальные цвету. Утренней 50