Сибирские огни, 1982, № 9

Крепче подул ветер, сдвинул налитые дождем тучи и погнал прямо на солнце. Закачались на увалах березы, просыпая на земли листву. Даже отсюда было видно, как она сыплется, гуще и гуще за крашивая склон желтым. Поле было двухцветное: золотисто-рыжее д ближних берез и дальше —черное. Два трактора ползали от одного, краі к другому, таскали за плугами тучи пыли. Илья Петрович не хотел смотреть на трактора, но смотрел, в ладонях свербил неотвязчивый зуд Долго ходил по двору, примеривался, приглядывался. Работы было по горло: в сенках текло после дождей, к яслям в при гоне надо было прибить новую доску, поднять воротца в ограде, а т совсем провисли, не закрываются. По весне Илья Петрович ничего н делал, оставляя на лето, а лето проболел. И вот стоял сейчас посреди ограды, видел все, что ждало его, чуял в руках зуд и не мог ни за чт взяться. Сразу потерялась та радость, с какой он делал городки. Погля дел еще раз на поле, где ползали два трактора, плюнул и пошел пр-очі со своего двора. 3 Вот ведь штука —и отлучался ненадолго, а шел по улице и видел перемены. Раньше годами в Журавлихе ничего не менялось, а тепері через день новое. Уж достраивали двухэтажный дом недалеко от конто ры, оставалось только покрыть крышу. Таких домов в Журавлихе былс уже четыре, один подле другого, с табличками на подъездах, с маленьки ми хилыми садиками перед окнами. Еще недавно эти дома казались не обычными, теперь ничего, примелькались. И без хозяйства люди жить научились быстро —ни кутенка, ни куренка не держат. Чуть что —бегут к председателю, выпиши мяса. Вот и старший, Василий, в таком живет, тоже налегке, хорошо, что у Ильи Петровича корова добро доится, а те бы оставили пацана без парного молока. Николай, тот молодец, я, го ворит, в этот улей ни за что не полезу. Сам себе дом отстроил. Влево от Дома культуры тянулась на взгорок целая улица тоже ка менных, но только одноэтажных домов. Улица от белого кирпича, из ко торого они были сложены, казалась светлой. Рядом рыли еще две ямы для фундаментов. На столбах, тоже недавно, повесили длинные све тильники, под столбами валялись доски, всохшие как попало в землю, глубокие колеи, выбитые в распутицу, задубели от жары. «Как в той присказке,— вздохнул Илья Петрович.—И пиджак купил, и рубаху, и штаны, пошел в гости, а забыл, что босиком. Вечно у нас получается ноги вытащим, так хвост замараем. Ох ты, Журавлиха-матушка!» Илья Петрович постоял возле магазина, свернул с центральной ули­ цы в переулок. Здесь перемен было мало, и все дома стояли до того зна­ комые, что их и не замечаешь, как не замечаешь вещи в своей избе. Он миновал крайние дома, перешел на солнечную сторону, под тополя, и только тут понял, что идет не просто так, не от нечего делать, а прямо к знакомой калитке. Понял и усмехнулся над самим собой. Калитку он не открыл, а сел на лавочку, закурил, забылся и вздрог­ нул от неожиданности, когда его окликнули. — Здорово, Илья Петрович. Что не заходишь? Говорят, хворал сильно? ( Голос у хозяйки, Катерины Ивановны, звучал негромко, протяжно, словно она напевала. — Схватило немного, такое дело. — Заходи, попроведай. Квасом напою, недавно ставила, свежий. — Зайду, глядишь, и покрепче подашь. — Не держу. Сама не пью, а поить некого. — Давай квасу, да побольше, люблю, я такой. — Бодришься все, стареть-то неохота. Катерина Ивановна засмеялась тихонько и колыхнула полными 44