Сибирские огни, 1982, № 9

А я пиду в сад зеленый, В сад криниченку копать! • > • • Эту песню и услышала Дольская, когда, в конце концов, проплутав в темноте, выбралась к избушке. Ноги с непривычки гудели, она присела, нащупав руками порог, оперлась о дверь избушки. Глаза щипало от по­ та. Стянула с головы берет, расстегнула пальто и долго сидела так, не шевелясь, удивленная. Что угодно готовилась она услышать здесь,' но только не песню. Трактор замолк, голоса утихли, и ночь еще гуще, плотнее привали­ лась к земле. Вскоре послышались медленные, усталые шаги, невнятный говор. Дольская поднялась, двинулась навстречу. — Ой, кто там? —взвизгнула Маруська.—Ой, идет кто-то! — Кто здесь? Ну-ка не балуй! — прикрикнула Серафима. — Здравствуйте! Гостья к вам. — Никак училка? Точно! И впрямь гостья так гостья. Заблудилась, что ли? Серафима пропустила ее вперед себя в избушку, придержала за ру­ кав, пока Нюрка не занесла фонарь. Кашу ели холодную, никому не хотелось разогревать — только бы до нар добраться. Дольская смотрела на втих изработавшихся людей, которые молча стукали ложками по дну котелка, и у нее сжималось горло. — А вправду, пришла-то зачем? Некоторое время никак не могла собраться с ответом. — Я сводки последние прочитала, с фронта, вот хочу расска* зать. • И потому, как они сразу перестали есть, Дольская поняла, что уга­ дала в точку. Неторопливо, с присущей ей обстоятельностью, стала пере­ сказывать сводки. Память у нее была хорошая, и она помнила даже цифры. — Вон аж куда наши мужики зашли,—со вздохом вставила Сера­ фима.— Кого убьют, вот горько на чужбине-то. — А дома так слаще? —усмехнулась Нюрка. Дольская смотрела на их лица, неярко освещенные фонарем, и ни­ как не могла собраться с мыслями. Хотелось что-то сказать, но нужных слов не было. А те, которые приходили на ум, казались беспомощными.» Рано утром Дольская попрощалась и по той же дороге направилась Вдеревню. Уже издалека оглянулась, увидела три фигуры возле трактора посредине большого бора. То ли девки почувствовали ее взгляд, то ли еще как, но они разом обернулись и замахали руками. Она не’ видела теперь их лиц, но верила, знала, что они улыбаются ей. Всю ночь Доль­ ская не спала, ворочалась на нарах, но сказать о похоронке Серафиме так и не решилась. Один ботик был тесноват и она вчера натерла ногу, прихрамывала и не замечала этого. Ее догнал приглушенный треск трактора. Из полу­ забытья, трудно вспоминаясь, пришли давно забытые строчки: Умом Россию не понять, Аршином общим не измерить. У ней особенная стать, В Россию можно только верить... «По-другому нельзя. В нее можно только верить, как в этих дево­ чек. Верить в^них и надеяться. Если не в них, то в кого же тогда можно верить на этой земле? В бога? Но его нет. Только в них. Лишь бы не ра­ стерять потом это, не забыть, не променять». 25