Сибирские огни, 1982, № 9

маленьким за большим, обшарпанным столом. Дольскую поразил его взгляд —тоскливый, растерянный, куда-то мимо нее, в стену. Но Семен Кирьяныч тут же провел ладонью по лицу и холодно сказал: — Завтра привезут дрова. Я наказал. — А я по другому поводу, не о дровах. Это правда, что у вас похо­ ронка Серафиме Забаниной и вы ее не отдаете? Семен Кирьяныч нисколько не удивился, ответил спокойно: — Правда. Слушай, а какое тебе до этого дело? Ты кто? — Человек. —- А я злыдень. Замолчь. Садись. Дольской стало страшно. В какой-то момент неприкрытая злоба мелькнула в этом плоском лице, избитом оспой, в этих глубоко упрятан­ ных холодных глазах, та злоба, с которой человек совладать уже не в силах. Послушалась, села. Семен Кирьяныч, подергивая плечами, пе­ регнулся через стол: 1— Ты думаешь, я озверел. Да? Говори — думаешь? — Я уверена. Вы сами потом раскаетесь. — Так вот знай, мне уже никакое наказанье теперь не страшное. Са­ мого себя перестал бояться. Нету сильнее наказанья, когда тут все вы­ горело. А ты не болтай лишнего. Враки про похоронку, поняла! Враки! Баба сдуру болтнула, а другие раззвонили. Не было похоронки. Не бы­ ло! Ты это поняла? — Я тогда сама пойду и скажу им правду. — Не скажешь, у тебя духу не хватит. Увидишь и побоишься. А сей­ час со мной поедешь. Семен Кирьяныч поднялся, пошел, даже не оглянувшись на Доль­ скую. Забрался в ходок и подвинулся, освобождая ей место. Она подо­ брала полы длинного пальто и примостилась рядом. Конь резко вымах­ нул со двора МТС и побежал по улице. Забанины жили на самом краю деревни. Большой крестовый дом за последние годы обветшал и скособочился. Старая крыша подернулась зеленью, в заплоте светили дыры, хлев завалился. По скрипучему крыль­ цу Дольская следом за Семеном Кирьянычем поднялась в темные сенки, прошла в избу. Огромная русская печь с полатями, куть, открытый гол­ бец и оттуда, из темноты, доносилось немощное кряхтенье. На лавке, в короткой рубашонке, которая не закрывала даже пупка, сидел парниш­ ка. Одна рука у него была замотана грязной тряпкой, а другой он нелов­ ко чистил маленькую картовочку в мундире и так был занят, что не за­ метил пришедших. Картовочка выскользнула, покатилась по лавке, парнишка проворно поймал ее и, кому-то подражая, вздохнул: — Зизня ты, зизня, мать твою так... Семен Кирьяныч кашлянул и поздоровался. Парнишка оглянулся, быстро сунул картовочку в рот, жевал и смотрел. — А бабка где? — Тут я, тут. О, господи, выкарабкаться не могу. Кто там? — доне­ слось из голбца,глухо, как из бочки. — Я, Архипов. — Щас я, щас, погоди, дай только выбраться^я щас... Из голбца показалась растрепанная голова с серыми космами, ко­ стистые, мослаковатые руки уцепились за плаху, напряглись и старуха до пояса вылезла. — Дай я в глаза тебе гляну, дай я в них плюну, злыдень ты эдакой. Под такой пыткой держать взялся. — Погоди, вылезь сначала. Старуха вылезла, выпрямилась, она оказалась высокого роста, уг­ ловатая, будто вырубленная. Убрала со лба серые космы. — Правда? Иль лет? — Вот и пришел сказать, что вранье. Одна баба брякнула сдуру, ну и понесли. — Так она ж говорит, своими глазами.,,—Тело у старухи странно, 22