Сибирские огни, 1982, № 9

По каким ппизнакам были отобраны те тридцать барнаульских коммунистов, в числе которых был и Комлев? Об этом нетрудно догадаться, если биографии многих совпали с его биографией: фронт, восстановительный период, послевоенный опыт серьезных дел. Николаю и Зое только что стукнуло по тридцать, росла семья, только что обжились, обустроились. Но фронтовики не утратили того чувства, которое поднимало, не счи­ таясь ни с чем, бросало из обжитого блин­ дажа в открытое поле, из траншеи на гре­ бень ее' под пули и бомбы. В конце марта Николай Павлович был уже в селе Голубцово и на общем собрании колхозников артели «Память Кирова» из­ бран председателем ее правления. По по­ следнему снегу приехала сюда и его семья. Они стали жить, будто век жили здесь и раньше. Старший сын пошел во второй класс, среднему оставался год до первого, а млад­ шая — Лариса, хотя и не выпускала из рук куклу, начинала помогать матери по хозяй­ ству. А Зоя Матвеевна занялась общест­ венным делом — стала создавать колхозную библиотеку. Николай Павлович принял партийное по­ ручение — взяться за колхозные дела не только в порядке дисциплины, но и потому, что к этому времени имел достаточное пред­ ставление, как обстоят дрла в рядовой арте­ ли, в чем ее слабые места, что мешает уве­ личивать производство зерна и другой про­ дукции. Три года в селе Локоть не прошли даром. Конечно, сыровар не агроном, но в животноводстве-го он разбирался неплохо, без этого сыра не сваришь. А главное, что очевидно было каждому,— это нехватка де­ ловых, в хорошем смысле, энергичных лю­ дей, прежде всего, руководителей, специали­ стов. Тогда еще звучало не эхо войны, а са­ ма война, унесшая миллионы лучших работ­ ников. И, как всегда было в истории Совет­ ской страны, со времен провозглашенной смычки города и деревни, на помощь кре­ стьянину спешил рабочий. Комлев не распространялся о том, какие перемены произошли в Голубцове за те семь лет, что он возглавлял колхоз, но уже на третий год работы новый председатель был награжден орденом Ленина. Была допита уже вторая чашка чая с клубничным вареньем и вкуснейшим сыром типа «чеддер», когда Зоя Матвеевна, вздох­ нув, заметила: — А вот не говорит, чего ему вся эта кол­ хозная работа стоила. Чуть не оставил де­ тей сиротами, а меня вдовой... Николай Павлович усмехнулся и махнул рукой: — Работа как работа. По тем временам. Конечно, недосыпал, остывал, промерзал, волновался, нервничал, переживал. Предсе­ дательская должность — по тем временам... — Все работали, но не все себя доводили до того, до чего ты себя довел,— не уступа­ ла жена.— Теперь так никто уже не работа­ ет, понимают, что себе дороже. К тому же НОТ и руководителей касается! — Работают! — убежденно перечил он.— Может, вида не подают, а душа-то все рав­ но рвется на части десять раз в день. Толь­ ко теперь это на ЭКГ любого начальника увидеть можно, а когда-то... — А ты помнишь свою ЭГК? А случилось это в конце его председа­ тельской карьеры, за год до объединения в совхоз. — Уборку уже закончили, зябь поднима­ ли. Поздняя осень была — конец октября. Погода стояла — от мелких минусов до та­ ких же плюсов, ночью стынь на лужицах. День недомогаю, другой, думаю — просту­ да или грипп. Она мне температуру смери­ ла — за 38 не идет и ниже, не спускается. Чепуха какая-то. Пришел я с этой чепухой на работу, планерку надо было проводить, а обратно — не могу. Все суставы свело и сердце зажало — ни двинуться, ни вздох­ нуть... — Четыре месяца в больнице провалялся от этой ревматической атаки. Ходить не мог, но ведь взялся Посевную проводить! Вот человек! — И провел! Зато потом сколько в Сочи отдыхали, помнишь? — Я другое помню — «блокаду правой ножки пучка Гисса» — на кардиограмме! С запретом быть председателем! — 51 и не был больше председателем,— засмейлся он. — Зато десять лет директором в Новома- ношкине! Того не лучше!.. — Лучше! — убежденно сказал он.— Луч­ ше, что я пошел на работу, а не согласился с медиками, по сути — с инвалидностью.— Скажешь, не так? Она примолкла. Ведь все эти десять лет она была рядом и видела, что не лекарства вернули ему силы и жизнь, а работа. Еще более колготная на первых порах, чем в Го­ лубцове, но зато более плодотворная, прино­ сившая большую отдачу. На переломе от «председательства» к «ди­ ректорству» был эпизод, который, если по­ искать, найдется в биографии многих лю­ дей военного поколения. Весной 43-го на фронте пришлось неделями жить в откры­ тых окопах, спать на талом снегу, мерзлой земле. Нельзя было, да и не из чего хоть ма­ лый огонек разложить. И никто не заболе­ вал. По крайней, мере первое время. Забо­ левшие успешно поправлялись «наркомов­ ским» средством. Я свалился последним, но капитальнее всех. В тылы полка привезли с температурой, не умещавшейся на столбике градусника. Не знаю, где был в это время полковой врач, но я оказался в блиндаже санчасти на попечении старого доброго сол­ дата, может быть, санинструктора или фельд­ шера. Поглядев на меня, он доложил по команде, что лейтенанта надо везти дальше, настолько он плох. Как потом рассказывал мне этот солдат (или фельдшер), командир полка на его доклад ответил кратко: «На­ дежды не будет — вези...» Что ж, по тому положению, которое было тогда, отпускать с фронта иначе нельзя было... Мой целитель, вернувшись, собрал из аптечных бутылочек, не читая надписей, все, какие там были, таб­ летки, целую горсть, налил на запивку ста­ канчик спирта, растолкал меня, «начинил» этим снадобьем и укрыл всеми полушубка­ ми, какие были в санитарном блиндажике. Он ушел, чтобы не видеть, что из этого по­ лучится. А к вечеру следующего дня, проспав около суток, я поднялся с того земляного лежака и почувствовал себя в какой-то не­ весомости, шатаясь и утверждаясь первыми шагами. «Вернулся,— сказал солдат,— так и доложим»,— « А где я был»? — «В само­ волке!..»— засмеялся лекарь. Через три или четыре дня замполит батареи Петя Шкиль, 147 10і