Сибирские огни, 1982, № 9

— А Петро что-то пронюхал? — Едва ли. Федор им говорил, что парня с собой вез из города, но что этот парень, я то есть, от электрички отстал... Батенев смыкает красные веки, снова уходит в себя. У меня же, чувствую, вся спина мокрая. — А что, если...— Батенев усмехается одной стороной лица.—Что, если я сегодня же приду к Ульяне и заложу тебя, как гада. С кем ты, девка, живешь, скажу... — Ты не сделаешь этого. Он разглядывает меня с веселым интересом. — Ты прав,—соглашается.—Но тебе ввек не понять, почему я не сделаю этого. Ты мне ни сват, ни брат. И дело не жалости... Что я, свя­ той?.. А вот я, Хаёрин, просто не вижу твоей какой-то вины. Не вижу, понял? Для нас с Федором ты был лишний. И ты правильно сделал, что отвалил. Или, как ты выразился, драпанул. Не осуждаю. Вот нам с Федором надо было головами думать. Головами, а мы...—Он опустил глаза.—А ты, гляжу, себя заказнил. Заказнил? — Как сказать? Дело прошлое. Вначале —да. — Заказнил!—он понимающе усмехается,— Я так разумею, ты на Ульяне по нужде женился. — Ничего подобного. — Брось ты темнить,—говорит он устало.—Ну, положим, ты вино­ ват. Положим, изводишь себя... Тогда я... что я должен чувствовать, а? Ты меня обижаешь. Ты не вставай на одну доску со мной. У тебя при­ думанная беда. А у меня —беда... Ты меня не обижай, не подстраивайся. — Я не подстраиваюсь. — Не обижай,—твердит он.—И вот же гадство!.. Этот еще, недоно­ сок чертов. Как он мне врезал, а? В другое время он бы костей не соб­ рал.;. Потом он долго молчит, опустив голову.. Вот и объяснились, думаю не облегченно, а с грустью. Вот и объя­ снились, и нечего мне было бояться. Но — грустно. — Может, с нами поедешь? — Не стоит... Приканаю, как только стемнеет.—Он поднимает на меня угрюмые глаза.—Вот что!.. Я не знаю, какой ты. А в общем, прошу не трепать по деревне, что меня стукнули в очереди. Из деревенских один ты это видел. И не трепи. А свои печали, Хаёрин, выкинь из голо­ вы. Ты отстал от поезда, ну и бог с тобой. Мне как-то и без тебя тошно... — Верю тебе, верю. А что делать, Батенев? Надо жить. — К сожалению—да, надо. .У меня все в башке помешалось, а ведь я, зараза, хорошие планы строил на жизнь. Рухнуло. Вымазал себя с головы до ног. И это уже все, до смерти. Я себя знаю, у меня не тол­ стая кожа. — Послушай, Батенев, ты зря думаешь, что все пропало. Вот по­ верь, я тоже доходил до истерик. Думал, жизнь потеряла смысл. Од­ нажды в лесу, никому этого не рассказывал, тебе же скажу, я взвел ку­ рок и приставил ружьишко прямо к сердцу... Это было, и я струсил на­ жимать. Вернее сказать, меня остановила простая мысль: а как же я уйду, от меня нет ребенка. Можешь смеяться, пожалуста, только я именно так и подумал. — Понимаю,— Батенев впервые за весь разговор смотрит с некото­ рым доверием.—И я смеяться не собираюсь. — Я давно сижу, смотрю на тебя... Я боялся твоего прихода, это долго объяснять... Многое сейчас передумал. То есть нет, не так, не пере­ думал... Похоже, моя голова не устроена думать глубоко Я больше по верхушкам... Правильнее сказать, я перебрал, перелопатил, переворо­ шил все, что со мною произошло за трй за эти года... Знаешь, Батенев, я не умею обмысливать события. У меня события как вешки, как зарубки, я их запоминаю, и все на этом. Черт его знает, что из чего вытекает? Наверное, есть какие-то закономерности. Вычислить бы их, тогда можно 116