Сибирские огни, 1982, № 9

а потом встал с мрачным лицом и поднес мое пальто— пришлось под­ ниматься. Нас увидели из окна. Встречать вышли сестры —Аннушка и Валя. По тому, как признательно смотрела на меня жена Петра, я оконча­ тельно расстроился: про нас с Ульяной здесь уже знают. В тот миг мне казалось, что я всех обманул, посягнул на всеми оберегаемое, и что им понадобился целый день, чтобы сломать в себе обиду, простить ме­ ня и позвать к столу. На лице Петра играла сумрачная улыбка, Холоньков подмигивал ободряюще, незаметно от всех Аннушка показала мне большой палец, устремленный вверх... И стало все на свои места. Мужик с бровями шпарил на баяне. Мазуренко, живчик соракалетний, облачился в женский наряд и плясал, повергая общество в хохот. Ряженые приходили. Их платья были по­ трясающи, а от масок, особенно кота, меня охватил страх, и я без удивления узнал, что в соседней избе напрудил в трусики пятилетний па­ цан, увидев этого кота. Ряженые, их было трое, всех перецеловали и, что стояло на столе, а стояло много, выпили, но к еде не притронулись. Петр повел их показать, где калитка. Разгоряченный, вышел и я за глотком зимнего воздуха. Были двое на дворе: я и Петр. Мороз обе­ щался, снег скрипел звучно, как молодая капуста. Мы были в белых рубашках, от нас к небу поднимался парок. «Хаёрин, ты ценишь, что ты в моем доме?» «Ценю». «Ты ее увезешь из Боровиков?» «В город — нет». «С сего дня я называю тебя по имени». «Благодарю, Петр». Мы, как-то само собой, потянулись обняться и больно стукнулись грудью. Глаза у меня —до чего пьянство доводит! —поплыли, я часто­ часто заморгал. Дверь хлопнула—Ульяна. Все сразу поняла. Стояли мы уже трое, молчали спокойно, а в доме, заглушаемый дверью, баян играл прощание славянки... «Бедненький! Так и проспал все праздники? —с сомнением крича­ ла Наталья из кухни.—То-то, я гляжу, круги под глазами !..» «Круги!.. А вот начни спать активно—и посмотришь...» ■ «Ну знаешь, не сегодня!» —бросила она строптиво. Тут я вспомнил, что нет на ней красного платья, которым она ту­ манила мою холостяцкую голову. «Эй, на барже! —крикнул я в кухню.—Не вижу красного платья!..» «Ага, хватился! —Наталья показалась в комнате.—Я уж его сто лет как толкнула. Представь, чуть с руками не оторвали! За полета!»-— добавила она так, что я, полный профан в тряпках, уразумел: не сдеше- вила. «Ну-у-у, ты зря! —я даже обиделся.—Тебе что, денег надо было?..» «Конечно,—она была раздражена.—Мало того, Павел Максимович, я и фотоаппарат толкнула». «Нашла чем хвастаться». «Нужда, она заставит и чай пить с солью. Эх ты, деятель! —воск­ ликнула она.—Все знаешь, а спрашиваешь. Ведь я за квартиру твою рассчиталась». «С кем ты рассчиталась? Ты с ума сошла». «Слушай, давай замнем.—Из кухни потянуло горелым, Наталья оп­ рометью выскочила.—Павел, ведь это не обман, что баба Лера сказа­ ла,—крикнула она из кухни.— будто ей ты велел взять у меня деньги?..» Я пришел в кухню: «Говори, да не заговаривайся». Оказывается, баба Лера содрала с Натальи двести рублей еще до того, как я приводил сюда Винника. Все это время Наталья помалкива­ ла, а сегодня я напомнил о красном платье и она не вытерпела. Когда я натягивал пиджак идти к бабе Лере, Наталья порывалась остановить: ?/ 99