Сибирские огни, 1982, № 9

из гнезда, пурхается и не то что лететь, на ноги встать твердо не может. — Ты, Манька, поспи хорошенько,—посоветовала Серафима,— А то опять на плуге сморит, еще голову срежет. Такое уже было. Маруська на прошлой неделе, когда они с Серафи­ мой пахали в ночь, задремала, и так быстро, сладко — слюнки изо рта потекли,—что кувыркнулась с плуга, а лемех прошел совсем рядом. Сей­ час, вспомнив об этом, даже передернулась от острого холодка, и сон вроде отстал. Прибавила шагу. — А с парнишкой чего случилось? —вдруг вспомнила Нюрка.—Или ты так брехнула, для случая? — Кого там —брехнула! Чуть сама не зашибла. Ночью-то вчера приехали, притащилась домой —ни рук, ни ног. Мать на моей кровати спит, не стала трогать, к Лешке прямо на топчан пала. И надо ведь, приснилось, будто головку с мотора сымаю. Помню, все по порядку де­ лала, сначала болты выкрутила, потом его сдвинула, тяну на себя, чтоб на землю не бросить, да боюсь как бы за колесо не задело. И так тяжело мне, спасу нет, прямо дрожит все в животе. Бросила, слышу —рев. Зень- ки-то разлепила, понять ничего не могу. Я Лешку-то во сне на пол фур- нула. Он, бедный, затопился, аж посинел. И ручонку, видать, сильно за­ шиб, разбарабанило вот так. — Скоро совсем рехнемся с этим железом. Виском бы стукнулся, и нет ребятенка. Нюрка неторопливо и длинно выругалась. Ругалась она заковыри­ сто, с коленцами, и всегда после этого надолго замолкала. Свернула в проулок, к себе домой. Захлюстанный, грязный подол юбки бился о се­ рые голенища сапог. Но ни подол, ни сапоги, ни старая фуфайчонка не могли отяжелеть легкую, невесомую поступь ее молодой, еще не согнутой фигуры. 2 Снова, их ждал трактор. Стоял он один-одинешенек на краю эмтэ­ эсовского двора, а под ним, в тени, отдыхала чья-то неказистая собачон­ ка. Выпущен был этот колесник еще до войны на Харьковском трактор­ ном заводе, потом проехал на поезде от Украины до Сибири, попал на этот двор и радовал всех свеженькой краской, острыми шипами на зад­ них колесах, которые при солнце весело поблескивали, радовал, когда, поплевав из трубы дымом, далеко разносил вокруг веселый треск. Никто в ту пору не думал, что придет время и слезет с него краска, помнется радиатор и погнется руль, а главное —будут его чуть не каждый день ремонтировать, чтобы подольше подержать на этом свете, с которого трактору давно настала пора уходить. Стоял он, остывший с ночи, с мазутными подтеками, обшарпанный, и ждал. Железная рукоятка, вставленная в гнездо, слегка покачивалась. Серафима, а следом за ней Нюрка и Маруська подошли к нему и в раз­ думье остановились, оттягивая ту минуту, когда надо будет его заводить. Заводился он плохо—одна маета. Но на этот раз вовремя подъехал и выручил Тятя. Он остановил неподалеку лошадь, долго смотрел, потом вразвалку, помахивая короткими, литыми руками, подался к ним. Тятя был моло­ дым, здоровенным парнем, но дурачком, тем самым, без которого ни од­ на деревня обойтись не может. Смиреный по характеру, как телок, он ни на кого не обижался и мечтал жениться на учительнице. В нынешнее время Тятя был незаменимым, любую работу делал хоть и бестолково, но безотказно, а больше всего любил заводить трактор. Плечом отодвинул Серафиму, снял с головы фуражку, на которой уже протерлась большая, с ладонь, дыра, обхватил рукоятку и пошел наяривать с такой силой, что подрагивал весь трактор. Словно от этого подрагивания что-то засвербило в железном нутре, мотор наконец каш- 8 \