Сибирские огни, 1982, № 8

тоже стать... Сплюнув, Матвеич отвернулся й стал смотреть на собачон­ ку—ишь, наелась и спит, а говорят —собачья жизнь... Уши лайки вздрагивали, солнце обливало -зноем, и улица тускло блестела горячей пылью. Из-за невидимых за деревней полей докатился прерывистый гром, словно кто-то проехал на телеге по бревенчатому накатнику. Прикрывшись пухлой ладонью, Матвеич поглядел на загу­ стевшую кромку неба и с облегчением подумал, что вовремя управился с покосом. О сене он всегда начинал заботиться загодя —лишь только Таисья протяпает на первый раз картошку, шел узнавать в контору, когда собираются выезжать на луга механизаторы, интересовался у бригадира, как растет на дальних выпашах трава, и, не удостоверив­ шись, выпросив в совхозе коня, ехал смотреть сам. Потом просил кого- нибудь из трактористов попутно выкосить рядом с совхозным и его по­ кос, заранее припасал несколько бутылок водки, потому как по опыту знал, что в самую нужную пору ее в магазине не окажется, затем дого­ варивался насчет машинных граблей... И даже не было у них в эти дни всегдашней ругани с Таисьей, не до того. Два томительных долгих знойных дня, приладив под выгоревшую кепку оберегавшую от сенной трухи и едкого пота тряпицу, метал нынче Матвеич своей корове сено. А Таисья вовсе работала до упаду —ни свет ни заря подоит и выгонит со двора корову, припасет на покос еду, питье и трясется со всеми на ходке по ухабистой лесной дороге грести, склады­ вать копны, вершить... И с каждым годом пуще кружится у нее на стогу го­ лова, боится упасть на землю... Год от года тяжелей, от страды к страде оба старей. Которое лето уже нанимают помощь —нынче созвал Матве­ ич на свой покос соседского Юрку да Петьку-электрика, отдал по пят­ надцать рублей на день, угощение само по себе не в счет —дешевле-то теперь кто согласится? Еще Серафима, Таисьина сестра, каждое лето пособляет. Когда-то была молода, шестиметровые сутунки в лесу нава­ ливала на сани, а позапрошлой зимой заносила в избу охапку дров и на ровном полу запнулась. Сломала руку, да на ту беду еще кость в переломе неладно сложили, осталась косорукой. А все одно нынче таска­ ла на себе навильники к стогу. Корову не держит, когда за банкой моло­ ка придет, все не за так... Серафимины слезы никто не видит... Все кажется она Матвеичу дюжей, а сам он эти два дня к вечеру до того наработается, до того ума­ ется, что хоть ложись тут же у стога и помирай. Теперь спустя два дня все еще ныла поясница, зато гора с плеч —на дальних выпашах стоят четыре стожка мелкого вылежавшегося в рядах сена, и он в который уже сегодня раз мысленно представил себе эти еще не потемневшие светло- зеленые стожки на поросшем редким белым березняком косогоре. Опять где-то за синеющим горизонтом тяжело прогромыхала по бревнам телега. — Дождь намеряется,—сказал старик не то себе, не то собачонке. Опершись о колени ладонями, он хотел было подняться, но увидал ковылявшего куда-то сторожа здешнего рабкооповского магазина Игната Петлина и остался сидеть. —г Далеко подался? —окликнул он Игната, когда тот поравнялся с ним. — К Ваське насчет газу. Не слыхал —баллоны с города привозили? — Нет, однако. Сядь, посиди... Успеешь на тот свет. Подумав, Игнат присел на лавочку и двумя пальцами достал из кармана похожий на мыльницу пластмассовый портсигар. — Ишь разлеглась, туды ее,—кивнул Матвеич на собачонку,— Бичом бы ее сейчас... Была у нас в деревне такая, когда я в Пудинском районе жил, цельными днями лежит, на чужих не кидается. Хозяин из терпения вышел, топором ее по хвосту—р-раз... Отрубил напрочь. Вот уж она у него завикала, завикала... Опосля близко никого не подпускала. Игнат, закурив, поглядел на дремавшую лайку, никак не выражая отношение к рассказанному. За вытянутое вперед, сжатое в кучку личико его в деревне прозвали хомяком, четверо его сыновей все были на его 56