Сибирские огни, 1982, № 8

рилась лужа возле магазина, и речка мутно уносила течением мусор... Примет ли меня речка, не вытолкнет ли? Ведь помнит она еще Федора, от мальчишки до парня, и не забыла Ульяну, полоскавшую с мостков просторные рубахи мужа. В двадцатых числах октября землю сковал мороз. Я выписал маши­ ну дров и дал шоферу адрес Натальи. Я был уверен, что она вечером же придет сказать мне «спасибо», я похвалю ее, она держится молодцом, ес­ ли не считать разбитого по весне стекла. Но пришел ее старший сын. Мальчик вытянулся похудел, стал похож на отца-соседа. «Это вы—дядя Павел? —спросил, заглядывая в клочок бумажки.— Мать велела сказать спасибо. А вот... за дрова...» Он протянул серый комочек, но под моим взглядом опустил руку, а потом вяло сопротивлялся, когда я раздевал его и усаживал за стол. Пальцы у него были как сосульки, тонкие и хрупкие. Он обжигался чаем, сдержанно покусывал печенье. «А у вас жить можно. Тепло»,— вежливо говорил он. «Ты ешь, ешь». «А я вас вспомнил!» —сказал неожиданно. «Ну и молодец! Вот, Митька, еще колбаса, ешь». Я пошел его проводить, и мы по пути говорили на школьные темы. Он умел рассуждать, тяжело вздыхая: этим он напоминал мне мою без­ отцовщину. И я не удивился, когда в универмаге он резко заартачился примерить пальто. Я пригрозил, что куплю наугад. Он ворчал, но приме­ ривал. Еще пальтишко, недорогое и теплое, мы взяли для младшего па­ цана. Он сам и нес покупки, но уже был неразговорчив. «Мать, наверно, обидится»,—только и буркнул. Я похлопал его по плечу, а сам удивленно подумал, что, оказывает­ ся, мы с ним боимся одного и того же. «Стоп! —я наклонился и сорвал этикетки.—Черта с два теперь ма­ газин примет. Придется носить». Митька улыбнулся сам себе. Я вытащил сигарету, Наталья стаскивала от дороги во двор метровые чурки, ее движе­ ния были размашисты, и сама она, в подшитых валенках, шапке и полу­ шубке, походила на большого и рассерженного мужика. Сволочь шофер, подумал я с досадой, мог бы и во двор заехать. Наталья подняла к нам голову, сделала шаг навстречу, и все поняла, и только расстроенно отвер­ нулась. Я подтолкнул Митьку: валяй в дом, все обойдется. Молча мы затаскивали оставшиеся чурки. Она ругалась поначалу, что мараю паль­ то, я отмахнулся. Когда дело было сделано, она сняла шапку, разворо­ шила белую копну волос, подмигнула: «Упарилась так упарилась!» Тем временем братья вышли в обнове. Младший трусливо, боком, приблизился, что-то промямлил. «Говори громче! —распоряжался Митька. Он стоял на крылечке и поигрывал бровями.—Дядь Павел, это он говорит спасибо». «Не надо бы, Павел»,—тихо сказала Наталья. А я ругал себя: «Дрянь... дрянь... Я же поддался движению души, когда зашел в универмаг. Думал не о том, что ребятам действительно нужны пальто, чтоб не мерзли». Наталья взяла в руки топор. Я топор отнял. «Займись бабьим делом. Я голодный». Пока Наталья раздувала печурку, которая дым выдавливала в гла­ за ей, а потом, растопив-таки новыми дровами, стала чистить картошку, мы с ребятами завели разговор о южном море, на котором ни я, ни они сроду не были. Они мечтали уехать в тепло. «Вам ехать незачем,—рассуждал Митька,—Дома у вас теплынь, а у меня вчера носок примерз к полу». Наталья сделала ему строгие глаза. 38