Сибирские огни, 1982, № 8

ся. Пацаны у тебя —не дай бог. Да и что люди подумают? Не могу ж я тебя представлять домработницей?..» «А почему? Давай хоть домработницей!..» «Шутишь, что ли? — Я взглянул, она кисло улыбалась.— Это извест­ но чем кончится: тебя на женсовет вытащат, а на меня надавят, чтоб же­ нился...» Улыбка, недоверчивая теперь, играла на ее круглом лице. «Слушай, ты здорово изменился!» «В какую сторону?» «Мужиком стал.—Она помедлила.—Почти как Федор. Вот уж сей­ час ты перед ним не согнулся бы». «Приятно слышать». «Нет, правда! —Она понизила голос, оглянулась.—Знаешь, Павел, а ведь он бы на мне женился. Он сам говорил. А свою жену он ни ка­ пельки не любил». Мне вдруг стало обидно за женщину, которую Наталья походя уни­ зила. «А-а, брось! —махнул я рукой.—Многие так о своих женах гово­ рят, а доживают до золотой свадьбы. Жена у Федора не хуже, чем ты...‘ Просто вы, женщины, не умеете жалеть друг дружку. Обниметесь, в один платочек посморкаетесь, а назавтра третьей все перескажете». Наталья внимательно оглядывала меня. «Знаешь, я сейчас бы тебя не бросила». Мне польстило это признание, оно наводило меня на невозможную мысль: не только Федору эта женщина подошла бы для жизни. «Федору,—убежденно сказала она,—я была необходимая. Эх, мы бы с ним жили! А сейчас... кто я сейчас? Текстильщица, бросовая баба...» «Текстильщица? —удивился я.—Так ты перешла на текстилку? Э-э, голубушка, там ты век квартиру не получишь! Подумай, там тысяча женщин, и все хотят...» Наталья радостно хохотнула: «Точно! Все хотят, на то мы и женщины... Нет! Ты определенно му­ жиком заделался». Она совершенно освоилась: пересела на диван, вольно вытянула пе­ ред собой ноги, пошевеливая в светлом капроне пальцами. «Слушай, что я скажу,—томно проговорила.—Давай, мы к тебе будто квартиранты!.. А то и семьей давай жить, если ты никого не заи­ мел. Я с тобой жить согласная. Я тебе очень верная буду, ты не думай!..» «Да,—сказал я.—Теперь ты была бы мне верной». Мы разговорились о ее сыновьях, о новых подругах. Я рассказал па­ ру анекдотов. Мы перестали говорить намеками, ловить друг дружку на неточностях, она и раскрылась. Я только диву давался: она не так про­ ста, как я о ней думал. Например, она заявила, что я наконец дорос до понимания обыкновенных вещей. Так и сказала: дорос, и добавила, что с небес на землю спустился и теперь ее не сковываю в разговоре. Как бы вскользь она призналась, что ее сосед—это ее законный муж и оба пацана —от него. А уж просто такой он запойный мужик. И за год до меня Наталья привела мужиков с работы, они и перегородили дом на две половины. Так семья стала соседями. «Видишь, ты никого тогда не понимал,—укорила Наталья.—Ни по­ советоваться с тобой, ни пожаловаться. А вот Федор на второй же день смекнул, что сосед не сосед». «Опять Федор! —обиделся я.—Перестань! Находи другие примеры, ведь обидно: Федор, Федор...» Она встала, зашла мне за спину и прижалась грудью. «Павел! —жарко шепнула она.—Сегодня не прогоняй, ладно? Не думай, у меня давно ни с кем не было... И в жены я не набиваюсь, и квартира твоя ни при чем, я ж понятливая...» Ночью она и смеялась, и плакала. И между этой нервотрепкой гово­ рила всевозможные вещи. «Павел ты мой Максимович,—говорила с великой нежностью,— 35 3 *