Сибирские огни, 1982, № 8

вел! —она нервно перебирала в пальцах волосы.—Я ничего не понимаю, ничего. Он в больнице неплохой был, а помирать собрался. Я говорю: ты брось, Федор. И еще этот конверт мне дал. Я говорю: ты встанешь на но­ ги, сам и передашь своему приятелю. А он: ты придержи, вдруг что.., А придет парень и себя назовет, ты и передай это». Я молчал. Пусть выговорится, думал, а то ведь я ни от кого не узнаю, как все было дальше с Федором. «Я говорю: можно прочесть? —продолжала Ульяна.—А он подумал и говорит: лучше не надо...» Если она заплачет,—поморщился я,—сразу попрощаюсь. «Он что-нибудь говорил про меня?» «Не помню,—призналась она.—По-моему, он и не рассказывал ни­ чего. Так... Приятель, мол, новый в городе... И все. Конечно, не расска­ зывал. Я бы запомнила... Вы с ним дружили?...» «Он был парень всех мер»,—сказал я и отвел глаза. Ульяна прошла к настенному зеркалу, обернулась: «А может, не надо?» «Что —не надо?» —я не понял ее. Она отошла от. зеркала, присела на стул. «Поймите,—проговорила задумчиво,—вам это, вижу, не очень важ­ но. Но я ведь жена Федора, мне и обидно. Знаете что? —Она замялась, опустила глаза.—Я хотела открыть и почитать. А что? Ведь, думаю, два года пылится за зеркалом. А вдруг там что срочное?..» «Помилуйте,—сказал я сердито.—Я о письме узнал только вчера». «Вчера?! —воскликнула она.—А от кого? Этого вам никто не мог сказать». «Почему?» «Потому что я одна о письме знаю». «Ну тогда я придумал». «Серьезно?» «Вполне,—подтвердил я.—А что два года не ехал, так меня и не бы­ ло в городе. Вчера заявился, переночевал и—сюда». «Вы и про Федора, что,., ну, что его нет... тоже не знали?» Я подумал, что разговор принимает плохой оборот. В доме, где ви­ сел портрет Федора в черной рамке, мне совсем не хотелось сочинять и изворачиваться, Мимо окон прополз тяжелый трактор. Стекла жалобно дребезжали, пол под ногами вздрагивал. Ульяна кусала губы, прижимала к порозо­ вевшим щекам ладони. «Мне пора,—сказал я неуверенно.—Так я могу получить письмо? Все-таки, раз оно мне подписано, что ж ему пылиться?...» > « Да, конечно,—кивнула она головой.—Что ж ему, правда, пылить­ ся. Конечно, я сейчас...» Зеркало висело здесь же, в прихожей, где печь и умывальник, книж­ ная' полочка, пустая наполовину, и посудный шкаф. За этим зерцалом хранились бумажные свертки, рулончики, старые газеты; и все это сыпа­ лось на пол, пока Ульяна, приподнявшись на носки, нашаривала там кон­ верт. Я неприязненно подумал о живом Федоре. Зачем было втягивать в это дело жену? Почтой не мог воспользоваться?.. Я замечал за ним стран­ ность: любил писать письма, записки, когда не заставал меня дома. И бы­ ло бы уж что важное, а то: «Дождись, махнем в Дом офицеров», или та­ кое: «Оторвалась подметка, починю и приду...» И все это — в почтовый ящик. «Слава богу, нашлось»,—сказала Ульяна. Я взглянул: конверт «авиа», на нем карандашиком имя и фами­ лия—мне. Перевернул: заклеено. Опустил в карман, не читать же при женщине... Оставалось выяснить, что за дед за худой? «Много у вас дедов? Меня интересует худой и будто бы контуже­ ный». «Много... Почти вся деревня. Вы говорите, худой?» 32