Сибирские огни, 1982, № 8

клейкой, я хмелел до уровня песен, но, разумеется, не пел, но и плакать не плакал. И еще ночь, и я проснулся в Чите. Или очень уж солнечно было, что я размяк, или женщины взглядами чуть раскосых глаз меня взволновали, или же позабавило и сразило на­ звание города — не знаю! — а только вынес я чемодан из вагона, про­ стился с грустной проводницей, мол, устал и не осилю дни до Владиво­ стока, и пошел осматриваться в Чите. Я обедал в кафе «Романтика» и выбирал, с кем говорить о работе, но в тот раз никто доверия не внушил. Днем здесь галстуки и официаль­ ные лица, а кто проще, бывают здесь вечером, но какие это советчики?.. Несколько ночей я блудил по вокзалу. Ночью с лавок сгонял один и тот же усатый милиционер, и приходилось спать днем, когда не так строго. Вскоре чистых рубах у меня не стало, да и примелькался, и этот мили­ ционер все внушал по-отечески: парень, устраивайся работать. Но где и кем? Несчетно контор я. прошел, и везде мне ответили: пропишись, а по­ том и устроим. Легко сказать! Ведь уехал я и не выписался. Для очист­ ки совести я ходил к паспортистам, но сказали: устройся работать —про­ пишем. Восьмого апреля, эта дата запомнилась, я продал цыганам наруч­ ные часы «Слава», а выручив десятку, пошел в буфет и зазевался: че­ модан мой сплыл. Побегал по вокзалу, поискал и плюнул. Жаловаться- то некому! Вдруг, думал, спросят: кто вы такой и чем занимаетесь? Вышел на площадь, солнце, машины, люди, голуби, смех... А у меня семь рублей в кармане — и совсем измученная душа. Хотелось вспоми­ нать о хорошем, но лезла в голову дрянь: Наталья, лижущая трубку,. Глушаков Федор, пьяно целующий меня в лоб, самосвал в чмокающей колее безнадежной, и холодная лампочка одного полустанка... Вдруг я почувствовал чью-то ладонь, резко обернулся. Незнакомый человек протянул ко мне руку и сказал: «Будем знакомы!.. Меня зовут Венькой». Батенев стоит в очереди тридцать четвертым, а раздатчица орудует одна, без напарницы, так что он, все такой же, исполненный- скуки и до­ стоинства, топчется уже минут десять, а продвижения вперед — нуль. Я не свожу с него глаз. 3 Не иначе, Веньку послал ко мне бог. Добрый, понятно! Поначалу я принял Веню за бича: рыженький коротышка в клетчатом пиджаке и коротких брюках, он смешно помаргивал и дергал левой щекой при раз­ говоре, морщил нос, а в день нашего знакомства он был небрит. Он на­ звал свое имя, и я, вздохнув, сразу полез в карман за восемнадцатью копейками; почему-то там, в Чите, чаще просили восемнадцать копеек, не больше и не меньше. Я вспоминал детей лейтенанта Шмидта и думал: здесь тоже какая-то корпорация попрошаек. Это хорошо, что я вовремя одумался и не всучил Вене копейки, а представляю, как бы он психа­ нул!.. «Я третий день к тебе приглядываюсь,— подморгнул он. И я еще не знающий, что он моргает всегда, насторожился,—Мне, знаешь, срочно нужен напарник в экспедицию. У меня был в прошлом годе напарник, но скот, и его посадили... Я теперь хожу на вокзал и приглядываюсь. Пое­ дешь со мной?» , Я хотел тут же заорать: да, да, да! Но для вида задумался. «Погоди,—рыжий взял меня под руку.— Сдуру, откажешься, а я уп­ рашивать не могу. Погоди. Пойдем-ка, дернем по кружечке». Он нашел павильон с высокими стойками, взял четыре кружки бархатного пива, щепоть соли выпросил, а потом достал из кармана две луковицы. Одну протянул мне и сказал, что весна, что нехватка витами­ 25