Сибирские огни, 1982, № 8

чу хлопать: крепись. Еще и профсоюз вмешался, мол, выделим деньги покойнице на венок. Еле-еле отговорился, а когда официально заверили, что расчет будет готов к утру, я пошел на вокзал и взял билет до Влади­ востока—дальше земли не было. Вечером я долго обдумывал, что с квартирой? Я постучал к соседке, одинокой старухе на исходе лет. «Баба Лера», так^звали ее все в нашем подъезде, долго не открывала, затаившись, но мне-то она обязана была открыть дверь: задолжала с добром. (Год назад ее единственного сынка привлекли за взятки, в торговле работал парень, она и прибежала ко мне: Павел Максимович, помоги мне с прошением!..) Она получала хо­ рошую пенсию, а до этого долго обреталась в паспортных столах и кичи­ лась, что милиция — ей родня. Она презирала соседей, ко мне же относи­ лась с душой, находила, что я чистюля и домосед, любила бывать у ме­ ня, но к себе не звала. Миловидная даже сейчас, на исходе, и подвижная, она могла бы найти старичка — я ей даже советовал. Два обстоятельст­ ва меня отталкивали от нее: густо пудрилась и предпочитала мужской одеколон. Иногда от резкого движения головой с ее лица пыльцою спада­ ла пудра, а, сталкиваясь нос к носу, я. не мог отделаться от подозрения, что она только вот из парикмахерской, где ее выбрили и освежили,.. Тог­ да я не сразу взялся писать прошение за сына, а припомнив, что мили­ ция ей родня, посоветовал к родне и обратиться. Но она тряслась и цла- кала, как и многие матери на свете, когда детеныша настигнет беда. Вна­ чале она деньги мне предложила, а когда я отклонил, сказала, что теперь она мне задолжала с добром, что ее час будет и она долг вернет. И вот, усадив ее спиной к свету, объявляю: «Надо мне уехать»,— и что-то придумываю на ходу. «Что вы, что вы! Я все поняла! — сказала она, выслушав мою брех­ ню, и, действительно, все она поняла, да на свой манер.—Чего ж не по­ нять, едете заработать... Это дело житейское. Оно ведь как: да коснись вас сейчас в гроб положить, а в чем?.. Третий год, смотрю, серый костю- мец снашиваете». Мне не, понравилось про смерть: «При чем тут смерть, баба Лера?» «При том, что надо и вперед заглядывать.—Она ничего тонкого не. понимала.—На вашей должности, Павел Максимович, как не изгибай­ тесь, а все мимо денег. Сколь вы имеете чистыми?» * «Сто пятьдесят». «Ну вот.—Она прикрыла глаза. Видимо, она умножала, складывала и вычитала мои рубли.—Нет! Это не деньги,— заключила она.—Для молодого парня это не корм, а подкормка. Так что вы решили правильно: езжайте! Смело поезжайте хоть на БАМ, хоть на север к медведям, там еще пл'атят тыщи... А квартиру, голубчик, я досмотрю...» «Даете твердую гарантию?!» «Как в сберкассе,— заверила с жаром.— Если б вы еще позволили квартирантов пускать... Давайте я буду квартирантов пускать? Вот и за квартиру государству оплотим!» Она глазами скупщика заметалась по моим углам. «Пускайте.—У меня не было выбора.—Но солидных. Если все бу­ дет по уму, я привезу шубу в подарок». Мне она верила, улыбнулась. «Не исключено, меня будет спрашивать женщина,—сказал я утром, вручая бабе Лере ключи.—Ответ такой: не знаю». Через сутки я смотрелся в озеро Байкал, доставал глазами далекое дно и с холодком в животе раздумывал: не сойти ли мне здесь? Между тем дорога несколько приободрила, я даже вспомнил юношескую страсть: в вагоне-ресторане сочинял на салфетке стихи о перронах, шпалах и закате... Потягивая из бокала липкое вино под кавказской на- 24