Сибирские огни, 1982, № 8

бы тебя скорей... Я гарантирую: ты на каждую бабу станешь глядеть с такой точки: а какая она в койке!.. Точно, точно». «Ну, уж!» «Вот тебе и «ну уж».—Федор приник к окну, недовольно заметил, что по времени мы должны уже быть на месте. Сделав ладонь козырь­ ком, над глазами, и я прилип к стеклу: ни дрянного огонечка, ни луны, ни звезд. «Федор, а тебя Батенев увидел?» «Черт его знает. Да мне какая разница?.. Или ты намекаешь, что он все понял —и шустрит, вооружается?..» «Вот затеиваешь дуэль»,— пробурчал я. «Во, во! —улыбнулся он криво.—Интеллигентно так, по скулам на­ суем друг дружке. Имей в виду, Павел, мы с Батей еще в пеленках бы­ ли, а уже схватывались меж собою. Я не люблю, кто больше меня... Ты понял? Сколь раз ему внушал: уезжай из Боровиков,.. Ну теперь про­ яснилось, пусть он остается, а я —в город». «Вы только недолго. А то буду сидеть, как дурак, да переживать. Да и что у вас за мальчишество—один на один? Все равно я уже по­ священ». «Сказано тебе —сиди в зале ожидания. И не будем торговаться.— Федор пожевал губами, подумал и пояснил:—Пусть на первых порах ни я тебя, ни ты меня —вроде знать не знаем. Я не желаю, чтоб Батя поду­ мал, что нас двое, и поэтому я смелый. Вот обменяемся с ним мнениями, тогда и познакомлю тебя...» Электровоз сбавил ход, заскрежетали тормоза. «Пойдешь когда, не оглядывайся,—говорил Федор, подталкивая ме­ ня в спину. Вагон дернулся, мы схватились за спинки сидений.—Все, прибыли! —сказал Федор.—На, балетку прихвати!» —судя по его вне­ запно охрипшему голосу, волновался. У двери он приостановился, вздохнул. Я прыгнул следом за Федором. Вмиг залепило глаза мокрым сне­ гом лютующего апреля —Сибирь! —я поежился, поднял глаза на лам­ почку. Только одна лампочка подсвечивала темноту. Видно, только одна и положена по инструкции, чтобы название полустаночка разоб­ рать. Близко угадывалась улица: пахло дымком остывающих к ночи пе­ чей, визгливо забрехала дворняга. • Быстро я зашагал под лампочку, но, вопреки наставлениям Федора, коротко оглянулся: две темные фигуры сходились, дрнеслись ко мне от­ голоски фраз, кашель... Круглая, черным железом обитая печь высилась среди тесного по­ мещения, издалека еще обещая вошедшему холод. Присел я на одну из трех лавок, изрезанных письменами, исцарапанных, вытянул перед со­ бой ноги, и так меня потянуло в сон, я закрыл глаза, привалился к спин­ ке и, по-моему, на какое-то время забылся. Точно этого не помню. Пом­ ню, в порывах ветра жалобно звенели стекла и за дощатой перегородкой, в которую была вделана амбразура кассы, тогда прикрытая синей фа­ неркой, похрапывал кто-то, невидимый мне. Похрапывал, скрипел зубами. Я без всякой тревоги раздумывал: долго же они объясняются, ну, а если и подрались, то оботрутся, ввалятся и на этих лавках выпьют за мировую, зря, что ли, киснет портвейн в той балетке у Федора? Не помню, сколько еще времени я был рассеянно-спокойным: встре­ тились и Встретились друзья детства, ну повздорили маленько —разбе­ рутся, люди взрослые... Их все не было и не было, я насторожился, а йотом встал и прошелся из угла в угол, «Пора,—думал я,—пора...» Наконец терпение лопнуло, я круто развернулся и—к двери, а у са­ мой двери приостановился: крик мне почудился. Я помедлил, а затем рванул дверь, и вроде в яму с холодной водой провалился: двое, Батенев 21