Сибирские огни, 1982, № 8

вмякли, костяшки пальцев в крови, а он срывался, вскакивал, снова ка­ рабкался, будто решалась на этом заборе его судьба. Наконец взял Федор заграду. Я приник к воротам, слышалась беготня, бессвязная речь желтоли­ цего, а потом все и стихло. Предчувствуя самое плохое, я подтянулся, заглянул: двор был, что клетка, тесен и глубок. Федор стоял посередине двора, как возмездие, угрюмо и избочась, под мышками пиджак лопнул, оттуда белело. Желто­ лицый пригнулся в дальнем углу, помахивая граблями, как косец. Я спрыгнул к ним. Заметив, что Федор отвлекся ко мне, косец промчал­ ся мимо Федора, да за мою спину. Я шарахнулся. Он сделал то же. Фе­ дор глаза вытаращил, когда желтолицый вдруг закричал торжест­ вующе: «Ага, ага! Теперя нас двое, выкуси!.. Хаёрин, оборони меня, не про­ дай, мы жа ладили, ты вспомни... Захлестнет жа!» Федор сунул руку в правый карман. «Не надо, Федор! —Я попятился, стало страшно, тогда оглянулся на желтолицего и не узнал: такой серый и маленький.—Убегай же, убе­ гай!»—крикнул ему моляще. Усмехнувшись разбитыми губами, Федор рявкнул: «Очисть дорогу, Хаёрин!» «Федор!.. Это же человек!» Из-за моей спины в Федора полетели грабли. Федор их принял на локоть, чуть согнутый, и небрежно откинул. Грабли упали зубами вверх, как враг, поверженный на спину. Я оглянулся: желтолицый серым комом кинулся на забор, взмыл и пропал на той стороне. Федор и бровью не повел, все ко мне ближе, ближе, и чем ближе он подходил, тем мягче де­ лалось его только что жесткое лицо. Федор легко дал бежать желтолицему, и, сообразив, что просто во­ время и счастливо он одумался, я несмело ему улыбнулся, но, вынув ру­ ку из кармана, Федор отвернулся и пошел от меня. Через день, в пятницу утром, Федор ввалился ко мне, я только щеки намылил бриться —такая рань была. Он снял шапку, которая была глу­ боко надвинута, закрывая пластырь. Одна рука была в перчатке, а дру­ гую, забинтованную, в крошках табака, он редко вытаскивал из карма­ на. Я достал из холодильника пиво, сполоснул стакан. Федор отрицатель­ но помотал головой. «Не забудь, Павел, вечером наша электричка». В зеркало я видел его: серьезен. Я стал скрести бритвой щеки. Что делать, как отвертеться от поездки?.. «В общем, вечером едем в Боровики. Один не поеду. Я поеду, а ты— шасть! —да к Наталье. Знаю, Павел, такая наша порода, а Наташка добра... Но и хочется познакомить тебя с моими: с Ульяной, с братом Петром Ивановичем, с дядей Сашей Холоньковым. На Алешку полюбу­ ешься—сын! Разве не интересно тебе, как я живу, а?..» «Интересно». «Ну вот,—повеселел Федор.—Вот я город хвалю, хвалю. Но, заметь, при этом не поношу и деревню. Хорошо бы найти место посередке. Меж­ ду деревней и городом, а!..» Вечером я переодевался для поездки, а Федор цедил в кухне порт­ вейн, он и явился выпивший. Как сейчас вижу его в пиджаке невесело­ го цвета, что-то зеленое в крапинку. Ворот черной рубахи в морщинах... -Сидит он в потемках, зябко поводит развитыми плечами, в пятерне сов­ сем не виден граненый стакан, а лицо скучное, скучное. Вялый вид его меня удивил, я сказал об этом. Он же ответил, что он не цаца, что в родном доме его обязаны уважить в любом состоянии. Я еще одобрил: он прав. Наконец все было готово. Оглядел себя в зеркало, похлопал по кар­ 18