Сибирские огни, 1982, № 8

«Ишь как! —Он с хорошим удивлением оглядел меня.—Все же го­ товься. Я решил. Все». Без толку было сопротивляться, хорохориться, и я промолчал. На­ верное, тогда я впервые подумал: надо бежать отсюда в какой-нибудь каменный Владивосток. Там край земли, а земля непахотная, поскольку окована асфальтами и гранитом, все остальное— океан соленый и ко­ рабли. Там Федору негде будет развернуться плугами и сеялками, он не поедет за мной. Ведь он, ухарь, как ни ловчит, ни мостится к городу, весь березовый и полевой. Иногда, приняв лишний стакан, Федор стара­ тельно заводил припевки: Милая, не робь, не робь... Изробишься, измаешься, Изробишься, измаешься — Худая мне достанешься. Он тогда становился мне совершенно чужим. «Бывает, Павел,— морщась, говорил он,—многое вдруг всплывает со дна башки наверх. И черт знает, сколько злости и тоски, а куда это выплеснуть? Кто виноват, кроме себя одного?..» Петь Федор не умел, а любил петь, и меня принуждал. И я пел, нервничая. Вековой дом Натальи виднелся, мрачный с торца: два окна были упрятаны ставнями, труба чернела на подгнившей тесовой крыше, а ка­ литка оказалась распахнутой — и со двора, пятясь, появился корена­ стый человек в стеганке, рукавицах, но без шапки и вроде как в тапоч­ ках. Переглянулись с Федором. Я растерялся: кто? Человек, не оборачи­ ваясь, еще не заслышав наши шаги, пятился, но вот застыл у калитки, прислушиваясь. Федор шевельнул плечами, разом стал, я наскочил на него сзади. Он придержал меня и тоже вытянул шею, вслушиваясь, Я переступил неловко, скрошил подошвами хрусткий лед. «Замри!» — гаркнул Федор. Человек в стеганке резко обернулся —желтолицый сосед На­ тальи! — нас увидел, пригнулся, побежал вдруг повдоль голого пали­ садника, побежал и скрылся с глаз, хлопнув калиткой своего двора. Федор понесся прыжками, я —за ним. Во двор к Наталье проскочи­ ли, столкнувшись, Федор с болью выругался, я ногу ему отдавил. Двор, видим, пустынен, дверь на амбарном замке, а в окне за двойными рама­ ми маячит искаженное лицо Митьки, старшего из детей, он плачет и что- то кричит там, а не разобрать: «А-а, а-ар...» Федор вскакивает на крыльцо, рукою шебаршит, где ключ. «Где ключ?» — вызверяется на меня, но спохватывается, дергает дверь, дергает, лицо ужасное, потом бросается к завалинке и прилипает к екну.—Что, Митька? Что?.. А младший? Где младший? А мамка?..»— Федор кричит, сам туда-сюда головой, но Митька закрывает обзор ком­ наты, плачет, стекло царапает. «Что с ними такое, Федор?» Федор глядит сквозь меня и говорит так, будто самому себе не ве­ рит, холодно и спокойно: «Угорели. И Наталья там. А этот... он их запер». Не попадая рукой в нижнюю пуговицу, Федор рвет пальто за полы, пуговица туго отскакивает, прыгает, коричневая, по мерзлой земле к желтеющей поленнице. «Окно бить! —кричу я.—Что мы тянем?» — кидаюсь под навес, од­ но полено хватаю, другое. «Ты что? Не смей!» Федор швыряет пальто наземь, опять заскакивает на крыльцо и тер­ зает дверь: раз-раз! Откачивается —ручка в кулаке, выдрал ее с гвоздями. «Пашка! Лом! Быстро!..» Мгновение —замок летит под ноги. Лом откатывается, звеня. На 16