Сибирские огни, 1982, № 8

Несколько счастливых дней подарил своим детям и племяннику герой рассказа «Рыбный пирог» дядя Липа. Он увез ребяти­ шек на озера, там рыбачил с ними, готовил «рыбный пирог» — запеченную в глине щу­ ку». С умилением вспоминает автор то да­ лекое время. Но дальше этого умиления не идет. Скороговоркой сообщив, что в войну дядя Липа умер, как солдат, хоть и в тылу, Б. Федоров заканчивает свой экскурс в дет­ ство размягчающей сентенцией, одной из тех, которые некогда были на вооружении у ли­ рической исповедальной прозы: «...Я иногда думаю: ах, если бы я мог хоть раз в жизни, хоть кому-нибудь подарить всего один день, какие подарил нам дядя Липа,— я, пожа­ луй, тогда был бы счастлив». В еще большей степени сказывается на произведениях Б. Федорова вторичность мысли, приверженность к обыкновенным ху­ дожественным схемам и штампам. Создает­ ся впечатление, что за фактом действитель­ ности автор не в силах разглядеть ничего, кроме самого факта. Нигде писатель не поднимается над увиденным, не стремится к глубоким обобщениям, хотя, порой, сам ма­ териал произведения буквально наталкивает на это. Именно такой повод для серьезных раз­ мышлений об ответственности человека за свое дело, о его мужестве перед лицом зла и насилия и дает ситуация, представленная в рассказе «Второй толчок». Однако, вместо этого, мы читаем совершенно бесстрастное изложение истории падения человека, кото­ рой, испугавшись расправы преступников, сам пошел против долга и совести на пре­ ступление. Рассказ не согрет авторским от­ ношением. Объективизм, с каким Б. Федо­ ров поведал о судьбе прораба Пронина, на­ водит на весьма неприятную мысль о том, что автору, в сущности, герой безразличен. Но — общеизвестно — там, где начинается равнодушие писателя к предмету изображе­ ния, кончается литература. Впрочем, авторское отношение, авторская позиция не ограничивается одним лишь учас­ тием к своему герою. Б. Федорова трудно упрекнуть, скажем, в отсутствии участия к героине другого его рассказа, «Апельси­ ны в апреле», учительнице Анне Петровне. Мы видим молодую женщину (кстати, и возраст, и внешность ее, как и почти всех остальных персонажей, только называется, но никак не изображается), погребенную лавиной текущих дел и забот: о больном муже, школьных делах, собственных детях... Но за этой суетной, хоть и реальной жизнью, опять же не просматривается более глубо­ кого содержания, более напряженной внут­ ренней жизни и душевной работы. Быто­ визм, с его четко очерченными доброде­ телью и сентиментальной страдательностью, в этом рассказе особенно заметно подменяет противоречивую неоднозначность и подлин­ ную драматичность бытия. Видимо, потому-то и возникает при зна­ комстве с рассказами Б. Федорова один и тот же вопрос — что же все-таки, поведав несколько случаев из жизни, хотел донести до читателей автор, чем собирался достиг­ нуть автор читательского соучастия? Как ни печально, книга «Апельсины в апреле» нр дает на это ответа. Г. АРАБЕСКИН Народные русские сказки А. Н. Афанасьева. Книга вторая. Ил. А. Куракина. М., «Совет­ ская Россия», 1981. Сразу скажем о некоторых недочетах этой важной, красивой, праздничной книги. Естественно, что издательство охраняет свои права на иллюстрации этой книги, но странно, что не указывает под знаком «ко- перайт» и состав сборника. Последнее же представляется очень важным. Порядок расположения текстов, преимущество, от­ данное именно данным, а не другим произ­ ведениям,— с необходимостью выявляют как замысел любого сборника или избранно­ го, так и позицию составителя, цель и ак­ туальный смысл издания. Если все это мы можем как-то вывести из рецензируемого сборника, то узнать имя его составителя не­ возможно, мы не обнаружим его ни на титу­ ле, ни в выходных данных. Не значится ни­ где и год выпуска «Книги первой» сказок А. Н. Афанасьева, хотя указание на нее в издательской аннотации есть. К досадным недочетам книги приходится относить еще и то, что справочный аппарат ее ограничен одной страничкой «Словаря малоупотребительных слов» и аннотацией, которая рождает ряд недоумений. В ней сказано: «Настоящее издание является про­ должением вышедшего в издательстве «Со­ ветская Россия» І-го тома сказок. Во вто­ рую книгу вошли 34 сказки из трехтомного сборника А. Н. Афанасьева. Это сказки о животных, волшебные сказки и бытовые сказки. Тексты сказок соответствуют изда­ нию 1873 года, подготовленному самим А. Н. Афанасьевым. Книга адресована взрос­ лому читателю». Издание 1873 года было четырехтомным, первое трехтомное собрание вышло в 1936—1940 гг. в Ленинграде, и его тексты действительно в достаточной степени соот­ ветствовали тем, которые готовил к печати и издавал сам А. Н. Афанасьев. Однако ре­ цензируемый сборник составлен на основе изданий 1957 г. (М., ГИХЛ), подготовленно­ го В. Я. Проппом. Сказки, собранные под одну обложку в «Советской России», несут на себе следы именно этого собрания, о ко­ тором сам В. Я. Пропп писал: «Основное принципиальное отличие настоящего изда­ ния состоит в систематическом и последова­ тельно проведенном переводе текстов Афа­ насьева на современную орфографию». Из этого следует, что указание в аннота­ ции на соответствие текстов изданию 1873 г. вряд ли можно считать достаточно основа­ тельным, невозможно без оговорок признать научную основательность сборника. Далее, несомненно и то, что сборнику сказок А. Н. Афанасьева просто необходимо было предпослать вступительное слово или хотя бы биографическую справку об Алек­ сандре Николаевиче Афанасьеве (1826— 1871), сказав в ней о подвиге этого челове­ ка во славу русской культуры, о его бес­ смертном труде, о его научных изысканиях и воззрениях. Такая информация крайне не­ обходима «взрослому читателю», а еще бо­ лее необходима детям, в чьи руки в конце концов эта книга попадет. Спросите себя: что мы знаем об А. Н. Афанасьеве? И вам трудно будет ответить на этот вопрос. А ведь жизнь и деятельность этого вели­ кого подвижника, его заслуги перед нашей 172