Сибирские огни, 1982, № 8

контактам, Комкон-2 — комиссия по конт­ ролю, то есть комиссия, отвечающая за без­ опасность галактики. • Рудольф Сикорски, директор Комкона-2, говорит менее опытному сотруднику Макси­ му: «Ошибка ученого — это, в конечном счете, его личное дело. А мы ошибаться не должны. Нам разрешается прослыть мисти­ ками, невеждами (сначала невеждами), суе­ верными дураками. Нам одного не простят: если мы недооценили опасность». Потому-то Сикорски не соглашается на предложенную Максимом полумеру — увезти «подкиды­ шей» на край вселенной. От перемены места сумма не меняется. Сфера ответственности Сикорски чрезвы­ чайно велика: «дом», за безопасность кото­ рого он отвечает,— вся галактика. Он ре­ шает оставить контейнер на Земле и вести постоянное наблюдение за «вылупившими­ ся» существами, по виду ничем не отлича­ ющимися от детей. Но вот дети вырастают, начинают вести самостоятельную жизнь. Один из них кончает с собой, другой (пред­ положительно) убивает человека. Сикорски приходит к выводу, что имеет дело с нече- ловеком: в будущем люди не убивают друг друга! Выясняя обстоятельства дела, разыскивая по планете скрывающегося преступника, Сикорски пытается понять происходящее. Вместе с ним ищем разгадку и мы, вместе с ним мы ощущаем почти сорокалетний груз ответственности (столько лет прошло со времени «рождения» неведомых существ, заключенных в человеческую оболочку). Из всех «подкидышей» авторы выбирают одного, его судьба наиболее характерна и наиболее трагична. Лев Абалкин, почти со­ рок лет проживший человеком, вдруг начал чувствовать в себе присутствие чего-то чуж­ дого и стал метаться по Земле, ища доказа­ тельства своей принадлежности к роду люд­ скому. Показывая его неуверенность, страх перед грядущим и невозможность противо­ стоять заданной «программе», авторы доби­ ваются сильнейшего эффекта, вызывая в нас сочувствие к персонажу, тайну которого мы так и не узнаем. Во многих книгах Стругацкие упоминали Странников, межзвездных скитальцев, о ко­ торых известно крайне мало: «Знаем, что это сверхцивилизцция, знаем, что они на­ много мощнее нас. Предполагаем, что они не гуманоиды. Предполагаем, что они освои­ ли всю нашу галактику, причем очень давно. Еще мы предполагаем, что у них нет дома — в нашем или в вашем понимании слова...» Сикорски только предполагает, что Лев Абалкин — автомат, выполняющий програм­ му Странников. Он понимает, что его в лю­ бом случае осудят, и все же идет на убийст­ во Льва. Его решение глубоко мотивирова­ но: пока «подкидыши» не совершали ничего экстраординарного, он ограничивался на­ блюдением. Но убийство и самоубийство не должны остаться без последствий. Максим пытается предотвратить поступок шефа, для него чисто внешние факторы заслоняют внутреннее содержание. Однако и авторы не предлагают решение Сикорски как единст­ венно возможный выход. Заметного успеха добился новосибирец Г. Прашкевич в повести «Соавтор» (1981). Здесь нет стремительного «действа», столк­ новения враждующих или противостоящих сил, повесть как будто не имеет ни четко разработанного сюжета, ни выигрышных, зрелищных моментов. Даже пришелец в ней какой-то будничный! Герои: люди и Иной (пришелец, являю­ щийся в виде неяркого свечения, говорящий тихим человеческим голосом). Время: наше настоящее. Место: любимая сибиряками база отдыха Завьялово. Вместо условно западного (и тем уже фантастического) фона — не менее фанта­ стический для, скажем, столичного читателя лес на берегу Обского моря; вместо погонь и перестрелок — неторопливые разговоры, «посиделки» у костра, байки рыбаков и охотников. Писатель досконально знает изображаемое, до тонкостей изучил своих персонажей. Его привлекает исследование внутреннего мира человека в связи с внеш­ ними событиями, реакция разных людей на необычное явление. Будущее будет таким, каким мы его со­ здадим, и люди станут такими, какими мы их воспитаем. Прашкевич конкретно реали­ зует эти слова, добиваясь сильного эффекта за счет углубления характера. Останься он при этом в рамках реалистического повест­ вования, получилось бы добротное, в меру смешное и в меру грустное произведение. Фантастика нужна автору для расширения границ изображаемого, для более полного выявления сути современного характера. Размышляя о словах давнего друга, посо­ ветовавшего ему искать «соавтора», герой Прашкевича, писатель Веснин, приходит к выводу: «Не соавтор мне нужен, а остране- ние... Мое дело срывать фальшивые имена, уходить от всем приевшегося антропомор­ физма, искать новое». В ходе бесед с Иным Веснин, наконец, понимает, что соавтор есть у любого творца, желающего отдать свой опыт, знания, талант людям. Веснин — писа­ тель-фантаст, по роду занятий он постоянно готов к встрече с Неведомым. Он не стара­ ется понять, привиделась ему вся сцена с Иным или произошла на самом деле. Важ­ нее для него тот стимул к творчеству, кото­ рый он получает от невероятного события. Прашкевич решает ту же задачу, что и Биленкин, но другими средствами. Мы по­ степенно понимаем, что непривычное необя­ зательно должно рядиться в чужие, экзоти­ ческие одежды. «Мгновение чуда», как в рассказе Биленкина, может случиться ря­ дом, нужно только уметь видеть. Современная советская фантастика про­ должает лучшие традиции русской литера­ туры XIX века. В. Ф. Одоевский, Н. Г. Чер­ нышевский, Н. В. Гоголь не писали собственно фантастических произведений, но широ­ ко использовали фантастические приемы, допущения (чаще всего с целью остране- ния, или стремясь к наибольшему эффекту, или по цензурным соображениям). В первые послереволюционные годы писа­ ли фантастику А. Платонов, В. Маяковский, А. Толстой, А. Грин, Л. Леонов, А. Беляев. Стране, впервые в истории создававшей но­ вый мир, нужна была литература, изобра­ жавшая то, что существовало лишь в мечте. В наше время роль фантастики не умень­ шилась, но сама она обрела новые качества: из литературы мечты и предостережения фантастика превращается в литературу, ри­ сующую объективные закономерности раз­ вития науки, техники, человека и общества, в литературу, опирающуюся на нынешние 165