Сибирские огни, 1982, № 8

не та, что родила, а та, что вырастила. Мно­ го завелось у нас «матерей» всяческих начи­ наний, уклоняющихся от их терпеливого вживания. Лучше бы поменьше, да пона­ дежней, похозяйственнее. Не пора ли довериться хозяину дела? Не пора ли возвеличить его в нашей современ­ ной литературе! Не пора ли посмотреть ины­ ми глазами на столь скомпрометированного героя. На того, кто во всех случаях жиз­ ни — предпочитает строить. Тем более он есть и в жизни сегодняш­ ней — этот герой. Есть и в литературе. Интереснее, чем главный герой повести А. Кривоносова «По поздней дороге», мне показался вроде бы проходной персонаж — Егор Угров, председатель колхоза, без суе­ ты, без суматохи, но крепко, по-хозяйски за­ ворачивающий своим колхозом, не просто воспроизводящий, но год от года увеличи­ вающий и доходы каждого колхозника, и размеры хозяйства. Человек, знающий свое дело и делающий его с ответственностью. Строитель. Назовем мы это социалистическим фер­ мерством, еще как-нибудь — так ли важны слова? Важны понятия. Важно то, что предлагает Парфен Калин- кин в романе «Годы без войны» А. Анань­ ева — дать земле хозяина. А суть идеи Парфена Калиякина — заста­ вить работать каждого Геху-маза на общее дело, ибо лишь при этом он и сам вроде как не в обиде будет. Не будем забывать — все, ЧТО эти Гехи строят, строится, и строится крепко. Если так по всей России строится, не лучше ли обернуть это на наше общее дело — общее строительство. Вспомним, Ивану Африкановичу было не до строитель­ ства. И у Михаила Пряслина дом развалил­ ся. И не поставят новый ни Виктор Нете­ сов — «машинный человек», ни еще менее нужный сегодня человек, муж Евдокии-ве- ликомученицы, который, вроде бы интересу­ ясь делами всей страны, не замечает забот родного Пекашина, а потому и заваливает все — от коммуны до собственного до­ мишка. А Геха-маз поставит. Только как сделать, чтобы он не себе лишь дома ставил? Вот в чем сегодня загвоздка. Разбудить в каж­ дом чувство хозяина, не доводя его до чув­ ства хозяйчика,— об этом болит голова у Егора Угрова, Парфена Калиякина, Дмит­ рия Воронина, героя романа Виталия Мас­ лова «Круговая порука». «Ненавижу тех, кто зорил Родину раньше, а тех, кто сейчас зорить пытается,— еще больше ненавижу! Самим нам надо за Ро­ дину стать свою! Не на что надеяться! Толь­ ко мы. Родина наша! А мы с вами — ее! Все! Круг! Круговая порука у нас с Роди­ ной!» — говорит Дмитрий Воронин школь­ никам, сам удивляясь уверенности и убеди­ тельности своей речи. Успех дела всегда зависит от усилий, вкладываемых в это дело. Под лежачий камень вода не течет и ныне. Чем большая задача, тем больше усилий требуется. Что противопоставляют сегодня в лите­ ратуре хищничеству двуногих, миру хлопо- будов и манкуртов, миру мнимых дел и мнимых достижений? Иные из героев . предпочитают позицию активного отстранения от чуждого им мира. При всем том хорошем, что заложено в по­ добном герое, он не видит возможности для активной борьбы. Он просто не знает порой, как бороться. Он — заведомый аутсайдер. Каждая эпоха выдвигает свой тип — наибо­ лее жизнеспособный. Меняется не столько народ, сколько основной направляющий тип его. В каждой же эпохе — свои аутсайде­ ры, отказывающиеся от борьбы, расколотые психологически. Таким аутсайдером являет­ ся художник Васильев из романа Ю. Бонда­ рева «Выбор». Душно, тесно и темно в мире Васильева, хочется выйти на улицу и по­ дышать свежим воздухом, уйти от вроде бы значительных, но пустых разговоров, зате­ ваемых в его мастерской. Герои эти отстраняются, отворачиваются. Это пассивное сопротивление «новой аристо­ кратии» из сферы потребления. Признаем —- это тоже борьба. Ведь общество потребите­ лей в абсолютном большинстве своем творчески несостоятельно, оно паразитирует на творчестве тех, кого им удалось приру­ чить, купить, запугать. С потребителями не так легко бороться. Ведь это не заокеанские вредители, а твои соседи, твои сослуживцы, бывает, и твои начальники. В атмосфере взаимной амнистии друг друга легко пока­ заться выскочкой, испортить отношения с окружающими, заработать репутацию скан­ далиста. Не отсюда ли считается неудоб­ ным для части критики нашей говорить об активности героя? Пассивность для них ста­ ла признаком хорошего тона. Активного героя оставили для газетных полос и трибун. Бывает, что активность несет зло и разуше- ние, говорят подобные критики-аутсайдеры. Но неужели так легко спутать нетворче­ скую, потребительскую активность хлопота- телей или хлопачей о своем будущем и активность творца, строителя, хозяина дела? Герой в заметной части нашей журналь­ ной прозы измельчал, опошлился. Где при­ чины этого измельчения героя? Искать их в литературе — глупо, ибо сама литература — часть жизни народной. Замечается какая-то усталость в самом поиске активного героя. А искать надо — искать неизрасходованную свежесть, искать те силы, которые вольют в литературу новое напряженное сосредото­ чение народного духа. Писатели —- всегда всплески волн общественного развития. Что сокрыто в народе, то открывается писате­ лем. Но и писателю нужен сухой порох об­ щенародного, национального духа. Встревоженные писатели во все века обоз­ начали прежде всего встревоженную со­ весть народную. Конечно, всегда надо учи­ тывать писательскую субъективность. Но что делать, талантливое всегда неодномерно, всегда вызывает споры. Талант и талантоподобие. У таланта — всегда своя концепция мира, свое видение предмета. У талантопоДобия концепция обычно берется напрокат, одежды пухлых романов шьются по готовым меркам, ваго­ ны сюжета катятся по готовым, проложен­ ным рельсам. И как бы ни хороши были вагоны, как.ни приятна для нашего глаза отделка, но катятся эти вагоны по кругу, как белка в колесе, ибо у шаблона, у та- лантоподобия нет движения ни вперед, ни назад. Оно спокойнее, бесспорнее, но застой­ 154