Сибирские огни, 1982, № 8

КРИТИКА ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ Владимир Бондаренко ИЩУ ГЕРОЯ! Литература никогда не стоит на месте. Движение прозы несомненно. Как не заме­ тить взлета грузинского романа: Отар Чи- ладзе, Чабуа Амирэджнби, Нодар Думбад- зе — эта троица украсила бы любую литературу мира. Да и в русском романе только за последний год появились «Выбор» Юрия Бондарева, «Память» Владимира Чивилихина, «Бремя власти» Дмитрия Ба­ лашова, «Драчуны» Михаила Алексеева, «Вечный город» Александра Проханова. Роман, вместо того, чтобы отмирать, как предрекали некоторые литературоведы, по­ бедно шагает по всему миру. Правда, это уже несколько другой роман. С расшатан­ ными жанровыми канонами. Хотя в России XIX века он тоже писался далеко не всегда по правилам. Вот и сегодня: то воедино сводятся все времена — будущее, настоящее, прошлое, то замечается пристрастие к документу, но в странном сочетании его с явной фантасма­ горией, гротеском, условностью, такое мы видим и в «Альтисте Данилове» В. Орлова, и в «Вечном городе» А. Проханова, и в «Фармазоне» В. Личутина. Движение формы в нашей прозе несом­ ненно. И все-таки открытие в литературе приходи? с героем. Каждый раз с новым. Определяющим характер эпохи. Собственно, вся великая литература прошлого — это прежде всего движение героя... По ним мы узнаем минувшее. Евгений Онегин, Чацкий, Хлестаков, Анна Каренина, Раскольников, Григорий Мелехов, профес­ сор Вихров, Василий Теркин... Заметить характер, определяющий ту или иную эпоху, дано, однако, не каждому. Чем объясняется, к примеру, значимость образа Ивана Африкановича из «Привычно­ го дела» Василия Белова? Тем, что именно благодаря таким, как он, в самые тяжелые годы выстояла наша стра­ на. Лучший ли это из лучших? Не думаю. Но в то время, в тот период он оказался 152 определяющим типом. В повести нет ни по- настоящему крупных событий, ни значитель­ ных героев. Так — работа по привычному крестьянскому кругу, радости, опять же привычные крестьянские. Но в повести есть то типическое, что существенно для .понима­ ния целой эпохи. «Рядовой» колхозник, трудом согбенный Иван Африканович — один из тех, кто на своих плечах вынес и суровую, беспощад­ ную войну, и трудности восстановления, и послевоенный голод. Какой сегодня из Ива­ на Африкановича пример для подражания? Уж слишком много в нем покорности — обстоятельствам, начальству, судьбе. Но лишь его да Михаила Пряслина назвал бы я среди характеров, говорящих и нам, и бу­ дущему о послевоенной деревне. Настоящий художник правдив. И вот уже сломался Михаил Пряслин в «Доме» Ф. Аб­ рамова, пришел на смену Ивану Африкано- вичу Костя Зорин в прозе В. Белова. Иное время на дворе. Нет ничего, что раз и навсегда На свете было б выражено словом, Все, как в любви, для нас предстанет новым, Когда настанет наша череда. Так писал А. Твардовский. В чем же наша череда? Есть ли движение героя в совре­ менной прозе? Если можно так выразиться, Иван Афри­ канович В. Белова, старухи В. Распутина, Буранный Едигей Ч. Айтматова — бойцы в обороне. Страна выстояла. Народ выжил. Пора идти в наступление. Пора строить и обживать новое. Пора разогнуться и вои­ стину почувствовать себя хозяином в род­ ном краю. Зреет новый тип героя. И в жизни, и в литературе'. Социальная активность у него проявляется по-иному. Через диалектическое отрицание предыдущей активности. Герой сегодня ищет дела, хочет быть хозяином его, антигерой бежит от дела,