Сибирские огни, 1982, № 8

И совсем по-другому рассуждает человек, вышедший из тайги, проведший в ней дол­ гое время, а то и всю жизнь. И совсем ины­ ми предстают его воображению эти высокие стройные белоопорные виадуки, и другое мнение он имеет о промышленности, уровце развития производства и техники. Я слы­ шал однажды у себя дома, в электричке, как один деревенский старик, когда наш по­ езд подъезжал к городским окраинам и ехал мимо каких-то заброшенных, потрескавших­ ся железобетонных конструкций, сквозь ко­ торые уже проросли кусты и трава, сказал: «Как быстро все-таки природа _ подавляет искусство»,— имея, видимо, в виду «цивили­ зацию». И это была его точка зрения, точка зрения, противоположная общепринятой, со­ всем отличная от точек зрения тех, кто, жа­ лея и сокрушаясь, смотрит на природу с са­ молета или думает о ней, сидя в городской квартире. И чтобы понять ее, эту точку зрения, уй­ дите в тайгу. А потом выйдите из нее и взгляните на виадук. В Февральске, в Федькином Ключе, в Зей- ске, Солони и на всех остальных строящих­ ся станциях очень много молодежи. И не говоря уже о солдатах, много молодых строителей Ургалбамтрасстроя. Много мо­ лодежи и в шефских организациях (на БАМе так заведено, что почти все станции отданы для строительства областям РСФСР или союзным республикам — Литва, Кабар­ дино-Балкария, Ленинград, Ростов, Новоси­ бирск...). Молодежь уже там освоилась. И вот я написал «уже освоилась», вопреки нашим вопросам, которые мы себе задаем: зачем они здесь, почему, ради чего? — Они просто живут. Картошку садят, кроватки детские откуда-то привозят, смотришь, из моторной лодки ее достает, заняты поисками земли для огорода — в общем, прижились здесь. А ведь так я ответил себе для облегчения, для простоты, ведь это еще не все. Как часто мы говорим, что есть реализм и только, как часто стараемся свести все к рационализму, объяснить абсолютно всю жизнь материальными и естественными, на уровне желания счастья, причинами. Стара­ емся убедить себя и всех, что э т о г о , другого, нет. Смеемся над э т им , снисходи­ тельно к нему относимся, безоговорочно уве­ ренные, что в основе всего — желания впол­ не конкретные, «земные», а все рассужде­ ния о вещах, находящихся за границами наших чувств, нашего разума — все это «трансцендентное». Но э т о тем не менее есть. И есть в каж­ дом из нас. Даже, когда мы над этим сме­ емся. И ведь когда мы смеемся, мы смеемся и сами над собой, в момент насмешки нас не оставляет это чувство. Просто мы стара­ емся не обращать на него внимания. То безымянное душевное состояние, кото­ рое всегда томило нас своей бесконечной непостижимостью, которое не связано ни с чем материальным, эгоистическим, востор­ женное состояние, экстатический акт добра, отказ, жертва. Приобщенность к коллективу, к своему обществу, городу, стране. Чувство родства со всеми и желание быть нужным всем. Вот, скажем, в Новый год возвращаешь­ ся уже утром домой. И на улице, хотя уже часов двенадцать, прохожих мало. Редко 150 кто попадается на пути. Все еще спят. Все так понятно: встречали Новый год все. «С Новым годом!» — говоришь первому встречному. И такое радостное чувство, ког­ да желаешь спокойного сна всем остальным людям. И как одна семья. Или донорство... Когда вы сдаете кровь безвозмездно, со своими сотрудниками по работе, с однокашниками, в группе, в клас­ се, в отделе, и когда с самого утра у всех экзальтированное состояние. Когда не эго­ изм, а отдача, бескорыстие. Поступок. Жерт­ ва. И это тебя окрыляет. А когда еще со всеми вместе -—это вообще божественное ощущение: мы все нужны... Или студенты... Вы были студентами? Сколько подчас отрешенческого содержится в студенческой жизни. Сколько красивого понимания слов жертва, благородство. Как многовесно, многообъемно это последнее слово, как много места оно занимало в жиз­ ни. А сама интонация, с которой произноси­ лось это слово в школьные годы... А мы, реалисты, рационалисты, стараемся объяснить все материальными причинами, заявляя, что все иное — идеалистическая чушь. Что все равно сюда едут либо за деньгами, либо за машиной, либо чтобы вы­ годно устроиться в жизни и что-то через это получить. А вот девушки. Зачем едут девушки?.. Чтобы выйти замуж? А зачем едут краси­ вые девушки и работают по 18 часов в сут­ ки в экспедициях? Зачем? Зачем ищут ме­ сто, где люди, подвезя на машине, от денег отказываются, где при приеме в институт о взятках и понятия не имеют... Девушки во­ обще восторженнее, по ним легче э т о пред­ ставить, они ловят, чутко чувствуют момент. И едут. Их не берут, девушки меньше нуж­ ны, а они едут, и не в Тынду, где уже тоже больше цивилизации, а в Зейск, Февральск, Федькин Ключ... Этот душевный подъем! Это воодушевление молодости! И именно в таких высокопарных словах оно и выража­ ется: «Страна ждет», «стране нужно», «весь твой народ!». И в такой ситуации уместны слова мальчика из Усть-Кута, у которого я попросил принести мне кружку воды напить­ ся: «Дядя, вы на БАМ?.. И я тоже скоро...» А самому нет и семи... А мы объясняем все это состояние: да они просто молоды, у них нет семьи!.. Такое уж у нас свойство, чуть повзрослели — сразу ругать и поносить те игрушки, кото­ рые были в юности и в детстве. Чистые иг­ рушки. А ведь они были, и как серьезно мы относились к ним.. И начинаем стесняться того, что было с нами в прошлом, презри­ тельно относимся ко всему, оставленному по­ зади, забывая, что в свое время это был для нас целый мир. И снисходительно заяв­ ляем: они —желторотые, они еще не пони­ мают, не знают еще что к чему — у них нет семьи. Подождите, вот женитесь, выйдете замуж, и все пройдет. Почему-то (да, вооб- ще-то, ясно почему, потому что у самих так) считая, что э т о должно пройти. Но если это уже отсутствует у нас, то вовсе не зна­ чит, что оно должно исчезнуть. Нет, это существует и играет в жизни общества су­ щественную и ничем не заменимую роль. За Амгунью пошли уже совсем низкие сопки и стали делаться все ниже, появились