Сибирские огни, 1982, № 8

И раскололся басом. И следом угодливо хохотнула Наталья. И, не скрою, мне стало чуть легче: все же соперник, пусть и удачливый, умом не блещет, да и не муж— мы здесь оба бесправные. А главное, я приго­ товился сдать позицию без боя. «Хаёрин Павел,— назвался я, но руки не подал, а зачем-то еще, ка­ юсь, спросил: —Чем же могу служить?» «Послужишь! —хмуро улыбнулся Федор, протягиваясь к начатой поллитровке.— Как ты быстро сориентировался,— едко заметил он,— вот и служить готов... Эй, Наташка! —обернулся он к женщине, покорно стоявшей в углу комнаты,— Наладь-ка еще стакан, да почище выбери... Пить со мной, Павел, будешь?» —спросил тоном приказа. Так и свела меня судьба с Глушаковым. Я отлично помню тот вечер. Помню свои слова, а сказано было не­ много: ситуация сковывала. Помню томные глаза Натальи, которая пе­ ред гостем таяла, зараза. Помню упругие щеки Федора, он ел и пил за троих, и говорил, отставив трубку, которую прибрала к рукам Наталья. Она вертела ее так и этак, поглаживала, и тихо, чтобы не разобрал зыч­ ный Федор, я посоветовал ей еще и лизнуть трубку. И она сделала это, предав ко мне насмешливый взгляд... Помню и непроходимый гнет стра­ ха: на ночь в этом краю Отвязывали собак, и удалые ребята выходили искать приключений —никогда я так поздно отсюда не уходил, но при­ дется. Да и за столом мне покоя не было. Что ни шутка у Федора, то оскорбление. Даже Наталья и та, мне сочувствуя, хмурилась. Я же блед­ нел, а куда было деться? Здесь, думал я, издеваются, а за окнами, в кромешной тьме, удальцы караулят. (Минуло с того вечера три года, я много чего навидался и испытал и сейчас не перестаю удивляться: кого ж я боялся, чадо?). «Слышь, что скажу? — гремел Федор.—Я вот кину свои Боровики да перееду в город. А что думаете?.. Я два года служил в Новосибирске, -так что к городу попривык, и найду золотую жилу... Ты, к примеру, где служил?» спрашивал он меня неожиданно. «Нигде,— отвечал я виновато и спешил пояснить, словно в плохом уличенный,—плоскостопие у меня, и еще... по мелочи». «Это плохо, но ничего,— великодушно прощал Федор, а сам корил взглядом Наталью, мол, ты видишь, с кем ты водилась? —А я, Хаёрин, здесь на курсах трактористов. С месячишко еще бедные штаны проти­ рать... Но, между нами говоря...—Он выдерживал паузу.— Я тут поды­ скиваю работу на интерес, и угол на первое время...» И угол ты уже подыскал,—хотелось в тон ему добавить. И вдруг мне пришло в голову, что Наталья прячет от него детей, что он, возмож­ но, не знает про ее детей. Я повернулся к Наталье, спросил, где ж ее пацаны? Она спокойно ответила, что у соседа. Федор угадал подвох, сразу набычился. «Что хотел этим сказать, а?.. Ты считал, что сообщаешь мне но­ вость?.. Двое детей, эка невидаль!.. Ты, Наташка, поняла этого жуч­ ка, а?..» Ничего не сообразившая Наталья под его напором готовно закивала белокурой головой: поняла, поняла. Федор с сожалением оглядел ее, а на меня — в упор: «У меня в Боровиках, парень,—жестко сказал он,—есть жена Улья­ на и сын Лешка, пяти лет— орленок. Я же, видишь, прибился к чужой бабе... Вот к ней! -г Он пальцем указал на смущенную Наталью.—Пло­ хо я поступаю, а?» «Не знаю»,— отступил я на всякий случай. «Жучок ты, жучок,— проговорил Федор с презрением.—Что ж ты мозги компостируешь? Мы здесь трое сидим, все малость пожившие. Мы знаем, что плохо это, имея родную бабу, до чужой примазываться... Ах ты, жучок!.. Ты ж смотри, я какой распахнутый. А ты на груди у нее слюньки пускал. Пользовался, что у нее выхода нет по-женски». «Федор, а ну!» —стукнула Наталья кулаком об стол. «Иди ты! — насмешливо щурил он глаза. И мне досадно было, он 13