Сибирские огни, 1982, № 8

дотянуться до влаги родного колодца) Благородное чувство. Нет, я не смеюсь. Я давно от тебя ожидал благородства, и не только рассказа про светлую грусть по пенатам родным. Суматошное время Мы полжизни расходуем, чтобы понять, где истоки души. Но далеко деревня... Остается грустить да на бога пенять. ...Сизый дым над Сибирью. Над проселками проседь. Затянуло дымком полушарье мое. Сизый дым над Сибирью. То ли сон, то ли осень, то ль сухую листву запалил окоем раскаленный зарей. Подъязычная горечь при глотке застревает на уровне слез, из-под ложечки к пальцам, разветвляясь, как корень, сладкий холод струится, и ветер унес отслужившее слово, и я не жалею ни слова, ни больших городов, ни себя... Посредине степи, куце вытянув шею, словно раковина, под ветрами трубя, я стою, зачарованный гулом простора, посредине земли, на излете души, я — простой отголосок огромного хора — посредине степи — на вершине вершин. А в деревне нормально вполне. Если кратко: ходят девки на дойку, в «джинсы» облачась, и собаки, что раньше рычали на трактор, заливаются лаем, за лошадью мчась. РАВНОВЕСИЕ Мне не больно, мне просто страшно — куда)— закатилось мое вчерашнее «не беда». И куда идет, покачиваясь, мужичок) Что за хворь у планеты подтачивает мозжечок! Ровновесие растранжирили в разновес. Равновесия — хоть какого-нибудь — позарез) Разве весело в омут, в грязь или в тартарары! Разве весело балансировать до поры. А над весями, а над весями высь синя! И не выселить вешней свежести из меня. Выстилает мне душу поутру мурава. Разрывает в ночи корнями разрыв-трава. И опять я ищу гармонии на ветрах. И опять мне стучится в сердце сгоревших прах. Он наступит ли, миг спокойствия на земле, 119