Сибирские огни, 1982, № 8

Прокурор болезненно поморщился и провел ладонью по лицу. По­ смотрев в растерянные глаза Софьи Георгиевны, тихо спросил: — Неужели ребенка придется впутывать в эту историю?.. Головчанская на какое-то время будто потеряла дар речи. Сгорбив­ шись, она вдруг прижала ко лбу сжатые кулачки, зажмурилась и шепо­ том выдохнула: — Ради бога... не надо... — Будете говорить правду? — Буду... Я не Сашу хотела отравить, а любовницу... Прокурор поднялся. Обращаясь к Голубеву и Деминой, сказал: — Пойдемте, товарищи. Следователь и начальник уголовного ро­ зыска без нас разберутсй с Софьей Георгиевной. Допрос Головчанской продолжался больше трех часов. Бесцветным голосом подтвердив показания Огнянниковой о телефонном звонке и подброшенном на крыльцо ключе, Софья Георгиевна призналась, как подслушала под дверью дачи Тумановых смутный разговор мужа с ка­ кой-то женщиной, которую по голосу так и не узнала, потому что та почти ничего не говорила, а только всхлипывала. Потом голос мужа вро­ де бы удалился из кухни в комнату. Софья Георгиевна сунулась было к окну, но, сообразив, что ее белую кофточку могут заметить в темноте, мгновенно вспомнила, что на даче у Деминой, на вешалке возле двери, постоянно висит рабочий халат. Тотчас на память пришла совсем недав­ няя благодарность Евдокии Федоровны за гранозан, «чуток» которого Демина оставила на полке для будущей весны. — В этот момент и возник у вас замысел преступления? — спросил Головчанскую следрватель Лимакин. — Не знаю,— тихо ответила Софья Георгиевна.— Я не отдавала отчета своим поступкам. Какое-то ужасное, черное пламя охватило со­ знание. Помню только, что хотела войти к Тумановым и швырнуть ядо­ витый порошок в глаза Сашиной любовнице, чтобы она ослепла. — Но прежде, чем открыть дверь дачи, вы долго стояли на крыль­ це под карнизом,— сказал следователь. — Ждала, чтобы Саша заснул, иначе он скрутил бы мне руки. — А разувались зачем? — Чтобы неслышно войти. — Вошли. Дальше что? Головчанская вытерла смятым в комочек носовым платком красные от слез глаза: — На кухонном столе приметила недопитую бутылку коньяка. Сра­ зу оглушила другая мысль —открыть коньяк. Я знала, что гранозан хо­ рошо растворяется в спирте... — Пробку на бутылке завернули, когда высыпали туда порошок? — уточняя достоверность показаний Головчанской, снова спросил Лимакин. — Нет. В тот момент мне уже не до пробки стало. Я уверена была, что любовница, опохмелившись утром, проживет не больше получаса. —■Почему любовница, а не ваш муж? — Потому, что Саша утром никогда не брал в рот спиртного. У не­ го был железный закон — ни при каких условиях не опохмеляться. На этот раз, кажется, случилась какая-то стрессовая ситуация. — Да, ситуация...— многозначительно сказал Лимакин и, чуть по­ думав, задал очередной вопрос: —От кого вы узнали о Наде Тумановой? — Это уже после мне рассказала по телефону Огнянникова, и тут, по-моему, я стала сходить с ума... Записав в протокол еще около десятка уточняющих вопросов и отве­ тов, Лимакин передал протокольные листы Головчанской. Софья Георги­ евна подписала их, почти не читая. Лимакин внимательно просмотрел каждую страницу, словно хотел убедиться, не вкралась ли какая ошиб­ ка, и, свернув листы трубочкой, хмуро ушел к прокурору, как понял Би­ рюков, за санкцией на арест. В кабинете наступила гнетущая тишина, нарушаемая частыми всхлипами Софьи Георгиевны. Следователь не возвращался ^олго. Ви­ 114