Сибирские огни, 1982, № 8

разное и скользнет глазами по столикам: где пристроиться? Тогда я окликну его вполголоса: давай ко мне, Батенев, нам разговора не миновать. Итак, Батенев в очереди, он надвигается на меня. Я отстегиваю часы — на стол их, а потом приваливаюсь к спинке стула и принимаюсь ждать. 2 Ничего на свете в д р у г , конечно, не случается, но чтобы осознать это, необходимы время и ясная голова. В двадцать три года я думал, что я везуч. Всем на зависть получил квартиру с удобствами, тихо служил нормировщиком в арматурном це­ хе, завел знакомство в книжном магазине, а в сберкнижке, обнадеживая, дело шло к четырехзначной цифре. Везуч? Еще бы! Не знать сроду отца, потерять мать, когда только шестнадцать минуло, остаться на всем све­ те без родичей, в одиночку, да не согнуться, выйти в люди —это, скажу, очень даже не просто. С матерью произошло в секунду, на моих глазах: пошли получать мой паепорт, пирожки в духовке оставили, думая, вот придем и отпразднуем, а март месяц, гололед, из переулка машина... Поработал каменщиком, выучился нормировщиком. Одному, конечно, не сахар. Но друзья, понял, малонадежные, а подруги короткие (одну даже вроде бы как любил — она замуж выскочила), так что, обороняясь квартирой от суеты и нервов жизни, я утих, затаился. Казалось, мне одному встает солнце с востока. Утром вытащусь на балкон, потянусь еще сонным телом — благодать! — а через час, брюки в стрелочках, пришпориваю на службу, и редкая девушка или там жен­ щина пройдет, не взглянув с интересом. Но —это самое «вдруг». Вдруг затеяли на комбинате дружину, записали меня. Я отнекивал­ ся: довольно, что стенгазету рисую. И слушать не стали, а вручили красную повязку и угнали в рейд по вечернему городу... Избегая драч­ ливых окраин, мы держались фонарных и людных мест, съеживаясь под февральским ветром. Ребята меня поставили сзади, объяснили так: — Когда побежим от хулиганов, ты не давай нам бежать. Руки у тебя хлесткие, рост баскетбольный. Голос, ничего себе, петь ямщицкие песни!.. В общем, действуй в хвосте! — И перемигивались. Ребята были крепкие, и за их спинами я приободрился. По проспекту, где огни, жаль, гулять не дозволили. Было несколь­ ко милиционеров, они и сказали: «Здесь все чин чином, валяйте в про­ улки!» Мы, ворча, свернули в проулок. Благо нашлась укромная ска­ мейка, мы вместились — сидим, перешучиваемся, курим, время идет. Вдруг видим: со стороны проспекта в проулок завернула женщина. Напевая под нос себе, поравнялась с нашей скамейкой — и ноль вни­ мания! Ребята, как кто им скомандовал, разом вскочили, загородили путь. Она и рада была: глазами постреливает, улыбка до ушей, голос уверенный. Я со скамьи уважительно ее оглядывал: рослая, богатая грудью, белокурая, и подрагивали за ушами колечки волос, как золо­ тые сережки. Ребята выпячивались, гоготали, а потом, указывая на меня, сострили: «Вот жених, а невесты нету!». Женщина строго меня оглядела, и было не разобрать, что обо мне подумала. Я озлился: — Хочешь, провожу домой!.. Она поощрительно мне подмигнула, хватила под руку. Мы приближались к темным и заковыристым улочкам... С каждой минутой я слабел: все глуше был гром проспекта, все отчетливей лай собак. Потянулись деревянные избы, исчезли уличные фонари. Женщина придержала меня, заглянув в лицо. Я вежливо улыбнулся. 9