Сибирские огни, 1982, № 7

боевыми, фронтовыми ранами отца. И он был привязан к отцу. Они с ним были гораздо больше вместе, чем с мамой. Мама все странствовала. Все уезжала и приезжала. А они с отцом всегда были дома. И его ре­ бячье, непереводимое в слово, чутье подсказывало, что есть, существует странная натяженность, непростота в отношениях мамы и папы. Причем если папа встречал маму открыто, со счастливыми глазами, как сам он встречал отца, устало бредущего с работы, то мама будто уводила взгляд в какую-то свою глубину. Даже когда обнимала отца, целовала его при встрече, говорила как будто радостным голосом. Анатолий недо­ умевал про себя. Ему всегда становилось грустно после встречи с мамой. Он становился непонятно для родителей и даже для самого себя раздра­ жительным, почти капризным. А потом не стало отца. Ему показалось, что его вдруг обманули. Обещали хорошую, веселую жизнь и обманули. В институте, в общежитии, он не чувствовал себя одиноким, брошен­ ным. Там у большинства студентов родители были далеко, в других горо­ дах, и он был как все. А вот теперь, на работе, ему все чаще хотелось возвращаться домой. Возвращаться к маме. И сегодня он тоже решил переночевать в Октябренке. Не до утра же будет у них совещание с на­ чальством! Опять они посидят у нее в комнате. Почаевничают. Может быть, он ей кое в чем признается. Он уже собирался трогать машину, как заметил невысокую фигуру человека, махавшего ему рукой: погоди, мол! На подножку вскочил му­ жичок, не поймешь — то ли совсем молодой, с выбивающимися из-под шапки кудрями, но только усталый, с тенями на лице, то ли, наоборот, уже пожилой. — Слышь, землячок! До Октябренка не подбросишь? — Садись. — Ну, умница! Благодарствуем! За нами не пропадет! Мужичок устраивался в кабине. Где-то Анатолий видел его. — А я весь день вертолета прождал. Гудермес отсидел,— объяснял мужичок и, заметив удивленный взгляд Анатолия, рассмеялся: — Что та­ кое Гудермес, не знаешь? Ну, коли отсидел, так не голову же! — И опять захохотал.—А они все мимо пролетели. Язви их! Завтра из Октябренка, думаю, скорее будет. — Пересменка? — Она. И так две вахты без смены ломался. С нашим чушканом не поглотничаешь... Да ведь махришки надо постирать. И старушонку свою повидать. Как считаешь? Анатолий пожал плечами. — Слышь! — опять спросил мужичок.— Тебя как звать? — Анатолий. — Толямс, значит. Ладно. А меня дядя Паша. Чего глядишь? Дядя, дядя. Тебе и в отцы сгожусь. Мне уж полста. Анатолий снова посмотрел на дядю Пашу. Да, пожалуй! Это сперва показалось, из-за кудрей, что молодой. — Ты из каковских мест? — Старогородский. — Ну вот! Не зря я тебя землячком назвал. А где там жил, чего де­ лал? Анатолий скупо сообщил. Но дядя Паша проявлял непонятное жи­ вое любопытство. — Погодь! А как фамилия твоя? — Подольский. Чудушка ты этакий! Да знаешь ли ты, что мы с твоей мамочкой в детстве вместе голышом бегали! С Сашей. Совсем лопушками были. Только она тогда Тужикова была... — Правда, что ли? — недоверчиво спросил Анатолий. — Да ты что за чулпан такой неверующий? Паша Корчуганов искренне обрадовался неожиданной встрече с сы­ ном Саши Тужиковой. Он уж знал о нем. От нее. И с любопытством раз­ 63