Сибирские огни, 1982, № 7

ним на метеостанцию. Там было так светло, чисто, тепло, что Оля сразу успокоилась, разговорилась с девушкой, а потом, незаметно для себя, разоткровенничалась и рассказала не только про Христолюбова, но и про Анатолия. Девушка оказалась славной, доброй, умеющей сочувствовать и понимать с полуслова. Она сама предложила ей переночевать у них, на станции, если Анатолий не приедет к ночи. А вечером она пошла в полуземляную избушку Христолюбова, и тот, засветив керосиновую лампу, без особых уговоров стал рассказывать сказку. Поначалу сказка старика показалась очень уж простенькой, и она думала, что не будет ее записывать. Но где-то на середине она уло­ вила, что за поверхностной бесхитростностью и открытым простодушием сказки стояла хоть и невесть какая, но все-таки житейская мудрость и отчаянный призыв к доброте. Тогда она пожалела, что с самого начала не достала блокнот. Делать это теперь было и неловко, и боялась она по­ мешать старику. Вечером она долго писала, стараясь поточнее впомнить все, что го­ ворил Христолюбов. Ее новая приятельница уже заснула, уронив на грудь книгу. А Оля тихо вышла на улицу и побежала в известную ей каптерку. Люди рабо­ тали в этот поздний час. Горели прожекторы. Ровно рокотали моторы. Били где-то по железу. К ее удивлению, она опять встретила того же пожилого, с усами. И не стала долго объясняться: — Не приехал? — Нет. Ты чего такая беспокойная, дочка? Нужон, что ли, сильно? — Ага. Нужон! — улыбнулась она. — Иди отдыхай! Он заночевал, видно. На кусту или в поселке. Когда она возвращалась на метеостанцию, то заметила, как что-то вокруг изменилось. И продолжало меняться. Вдруг открылось почти чер­ ное звездное небо. Когда она бежала в каптерку, таким оно не было. Воздух как будто сгустился, она чувствовала его сопротивление. И в то же время его словно стало меньше. Как на большой высоте. Он будто собрался в невидимые тугие комки, которые мешали идти, упираясь в грудь, в ноги, а между этими комками была пустота, безвоздушное пространство. И только когда вдруг нестерпимо защипало нос и щеки, она поняла — это же мороз. Резко усилился мороз и продолжал стреми­ тельно нарастать. У нее прямо на ходу замерзали ноги, хотя обута она была в меховые унты, давний подарок отца. Только теперь пригодились. Пыталась прикрыть лицо рукавичкой, но мерзла рука. На крыльце она еще раз оглянулась на небо, на преследующий ее мороз и плотно прикрыла за собой дверь. Последнюю в этот день ездку Анатолий заканчивал уже с фара­ ми. Он все еще уставал. К концу смены кружилась голова, затекала спи­ на, болели поясница, руки. Пошла первая неделя, как он стал выполнять норму. И несмотря на свое скептическое отношение к соревнованию, к обязательствам, узнав первый раз, что выполнил задание, Анатолий ис­ пытал приятное чувство удовлетворения. И самоутверждения. На семнадцатом кусте Анатолий решил, что ночевать будет в Октяб­ ренке. Хотелось выспаться по-человечески. И, кроме того, там была ма­ ма. Он знал, что приехало какое-то высокое начальство, и мать задер­ жалась и на эту ночь. Кажется, у нее прошел острый период возмуще­ ния его поведением. Последний раз даже всплакнула. Конечно, она его любит! Но она правильно чувствует, что был в их отношениях провал. Может быть, как раз в то время, когда она ему была особенно нужна. Ему пришлось обойтись без нее. И тогда у доброго, даже мягкого, маль­ чика появилась в характере жесткость и замкнутость. Склонность к раз­ ным размышлениям наедине с самим собой. В немалой степени этому способствовала такая неожиданная, невероятная для него смерть отца. Он, конечно, знал о ранах. Он гордился ими, как своими собственными -= 62