Сибирские огни, 1982, № 7

берегу реки с чистой, светлой водой, резво бегущей по галечному дну. Ребячья жизнь и проходила в этом пространстве от горы до реки. А ча­ ще всего на реке. Загорали до черноты. Купались до посинения. Зате­ вали «морские» бои на автомобильных камерах. Ныряли в омутки. Со­ бирали камушки. Утрами рыбачили. И уж ельчиков на жаренку добы­ вали. Они делились на три возрастных слоя. Совсем малышня —дошко­ лята и первоклашки. Затем —средний слой, к которому принадлежали и Саша, и Пашка Корчуганов. И наконец большаки-старшеклассники, среди них был Гера. У каждого была своя территория, свои излюблен­ ные места для купания. Иногда они, правда, ссорились. Младшие убе­ гали, но не оставляли большаков в покое: стреляли в них из рогаток, пока те не сдавались и сами не шли на перемирие. Тогда они объединя­ лись, и старшие снисходительно учили младших плавать и нырять. Од­ нажды ее учил плавать Гера. Он, наверняка, не помнит... А она давно умела плавать. Правда, по-собачьи. Ей было удивительно приятно лечь животом на Герину руку и чувствовать, как она твердо ее поддержива­ ет. И стоило ему только убрать руку, как она тотчас шла на дно. И вовсе не притворялась. Она.просто разучилась плавать. Он снова поддерживал ее за живот и говорил, что надо делать руками и ногами. Она пыталась двигаться, но, соскользнув с его руки, шла на дно. Он подхватывал ее, испуганно выдергивал из воды, она смотрела на него зачарованным взглядом и покорно ложилась на ладонь, неуклюже двигая ногами и руками. В конце концов ему надоело с ней возиться. Он сказал: «Что ты такая бестолковая! Это же так просто. Вот смот­ ри!»—и поплыл сам. Обернулся и крикнул: «Я тебя завтра еще по­ учу. Ладно? Сегодня больше неохота!» Она постояла, приходя в себя, а потом взяла и поплыла за ним, как собачонка. Когда он увидел ее, то чуть не захлебнулся от удивления. И заорал: «Сашка! Куда? Сейчас же вернись! Ты потонешь! Я спасать не умею! Слышишь? Поворачивай, говорю!» Она высунула язык и прокричала громко: «Бе-бе-бе! Учитель нашелся!» Какая она былц дура! Просто немыслимая дура!.. Георгий не помнит этого случая. Если бы помнил, то сказал. Стран­ но, почему ему запомнился «Жаворонок», а ей — как они купались?.. Они уже сидели все в том же красном уголке и пили чай с лимо­ ном. А также со сдобными булочками. Кто-то расстарался для них. Они согревались, оттаивали. Александре Михайловне вдруг нестерпимо за­ хотелось сказать Георгию, что здесь работает ее сын. А потом спросить о дочери Георгия. Она даже начала про это: — Телевизор вот сломался. Книг маловато. У нас молодежи много. Наши дети, Гера! Наши дети уже вошли в жизнь... И что-то ее удержало. Она не стала говорить о сыне. —- Да, да,— задумчиво подтвердил Карелов.—Младое поколение.— И вдруг оживился.— Со мной нынче дочка приехала. Напросилась, Двадцать лет. Студентка. Приехала былины записывать или сказки. У старика Христолюбова. Хотя, зачем это историку? — Она занимается народностями Севера Сибири? — Ну, да. В экспедицию уже ездила. Нынче снова поедет. — Тогда понятно. — Связь, конечно, есть. Этнография. Вообще история и устное народное творчество связаны... Так вот такая у меня дивчина. Не оби­ жаюсь... — Хорошо! Не замужем? — Да нет. Что ты, Саша! Она еще девчонка. — Двадцать лет, вполне подходящий возраст. — По-моему, она еще не дозрела... До замужества. У нее, мне ка­ жется, и увлечений-то еще не было. — Как знать, Гера! Они для нас всегда кажутся еще маленькими. Для любви, для замужества, для детей... — Может быть... Я, знаешь, часто отрывался от нее...