Сибирские огни, 1982, № 7

после прошлогодних неудач? Разве была когда-нибудь их работа лег­ кой? И разве не охватывало их отчаяние, когда только пришли сюда? Когда тонули в топи машины и железобетонные плиты на первой доро­ ге? Порой казалось, что никогда им не заткнуть ненасытную пасть бо­ лота. Справились! Сейчас-то легче. А коли делается на них столь высо­ кая ставка, то и помощь будет. Круто менялось настроение. Карелов ставил перед собой и эту цель. И вот они почти одни. Почти вдвоем. Александра Михайловна вста­ ет со своего места и вплотную подходит к столу Карелова. У нее едва хватает сил сказать негромко: — Здравствуй, Гера! Карелов только на мгновение прикрывает глаза, а потом снова гля­ дит на нее в изумлении: — Саша! Боже мой, Саша! Это ты?! — Я, Гера, я. — Я не мог поверить! Смотрю, смотрю... Саша! Думаю, что за По­ дольская?.. Я ведь ругаться с тобой собрался! — Знаю. Ругайся! — Да нет! Саша! Как же так? Это ты!.. Бурдыкин оказался сообразительней других, еще замешкавшихся, начальников. Он растопырил руки и, захватывая всех, стал подталки­ вать их в двери. Сам косился через плечо на Карелова и Подольскую. Теперь они в самом деле были совсем одни. Она сказала: — Дай я тебя поцелую, Гера... Он встал. Она прижалась к нему на миг, неловко чмокнула в угол губ и тут же обессиленно опустилась на стул. Промакивала платком слезы. — Вот видишь как...— говорил растерянно Карелов.— Как получи- лось-то! Целую жизнь не виделись. Она кивала, стараясь унять слезы. — А знаешь ли, что я все время помнил? И сейчас помню отчетли­ во. Знаешь?.. — Что, Гера? Что? — Как ты пела «Жаворонка». В школе еще. На Первомай. Пом­ нишь сама-то?.. А, Саша?.. Песня «Жаворонок» композитора Глинки. Ты так замечательно пела! И еще потом ревела. Думала, что провали­ лась. А я тебя утешил. — Ревела? Вот это, кажется, помню. И что успокаивал, помню... — Ну, погоди, погоди! Давай по порядку... Давай рассказывай!.. Всю жизнь. С подробностями! Рассказывай, Саша! — Что же рассказывать, Гера? Я не знаю... С чего начинать? Была на фронте. За тобой погналась... Замужем была. Мужа похоронила. Сы­ ну двадцать лет... Да разве все расскажешь! Тут она вспомнила: — Ты письмо мое получал? — Письмо? Какое? Когда? — Давно это было, Гера. Давно... Она долгое время считала, что это письмо повернуло ее жизнь в но­ вом направлении. Она узнала адрес от его тетки, больше никого из родни Георгия в Старом городе не осталось. Написала и как на фронте надеялась его встретить, и что осталась верной своему обещанию... Помнит ли он ее обещание осенью сорок первого? ...Он доучивался на курсах младших лейтенантов при местном арт- училище. Восемнадцатилетний мальчишка, только-только кончивший десять классов. А она была еще школьницей... Перед самым отъездом Георгия она его подкараулила. И они пошли от Кооперативного на Воскресенскую гору и дальше, к Белому озеру. Они никогда так не хо­ дили вместе. Он был возбужден и говорлив. По-мальчишески радовал­ ся что уезжает на фронт. Потом они остановились. Опять на Воскресен- 52