Сибирские огни, 1982, № 7

Александре Михайловне захотелось посмотреть вблизи на дочь Ка­ релова, взять ее за руку, поговорить. Она бы, пожалуй, с первых же слов призналась, что они с ее отцом были знакомы в детстве, в юности. И что она любила Карелова. Первая любовь. Что теперь ей, старухе, по­ мешает признаться в этом? В старости раскрываются многие секреты. Как в осеннем лесу. Когда упадет лист, завянут травы и свет проникнет в самые глухие урманы... Александра Михайловна по-прежнему держалась в стороне от Ка­ релова. И когда обедали, тоже. На Игане, опять же по воле Карелова, не планировали строить стационарную столовую. Разместились в вагон­ чике. Потом приставили к нему второй. Все равно было тесно. Тогда кухню поместили в третьем вагончике. Что-то не ладилось с отоплени­ ем. Все три вагончика зарастали толстым, желтоватым льдом, внутри он таял, отчего в столовой всегда было сыро, по ногам холод, а на вы­ соте человеческого роста — парное тепло. К чаю сегодня были лимоны. Вот откуда лимонный запах над тай­ гой! Лимоны, конечно, были связаны с приездом Карелова. Однако справедливость требует сказать, что они были и до его приезда. Так'же, как яблоки, мандарины, апельсины. Нефтяников кормили хорошо. Карелов тоже думал о дочери. Она выполняла их уговор: не меша­ ла ему, не мельтешила перед глазами. Отправилась сразу к старику, а потом передала с какой-то девушкой, которая, робея, тихо сообщила Карелову: «Ваша дочка ночует у нас сегодня». «У кого это у вас?» — сердито спросил Карелов, отрываясь от разговора с Зайцевским. «У нас, на метеостанции...» —«А! Ну, хорошо, хорошо! — и добавил тем же то­ ном: — Спасибо!» Сейчас он думал о дочери, пожалуй, даже с нежностью. Вспоминал, какой она была маленькой. Забавно-серьезной, но хрупкой, какой-то домашней... И вдруг — совсем взрослая. С характером... Иногда ему ка­ залось, что он замечает в Оле такие черты, которые ставят ее выше соб­ ственной матери. У его жены, Ирины, тоже твердый характер. Но в нем немало вздорного, взбалмошного, зависящего от настроения. Оля и сдержанней, и определенней, последовательней в своих привычках и настроениях. Ирина бывает упряма. Тогда ее никакой логикой не прой­ мешь. И надо либо уступить ей, либо самому впасть в столь же неисто­ вое упрямство и пересиливать ее бурностью собственных чувств. Оля принимает разумные доводы и доказательства. Ее можно убеждать. И это значительно облегчает общение с ней. А вот с Ириной он стал, особенно в последние годы, уставать. Он знал глубинные истоки этого упрямства. Одно время на Ирину напала дикая ревность, совершенно беспочвенная. Из каждой коман­ дировки жена встречала Карелова злой ухмылкой: как, мол, поразвле- кался со своими нефтяными королевами, не думаешь ли ты, что твоя жена дура и ни о чем не догадывается? — вот что приблизительно озна­ чала эта улыбочка. Карелов несколько раз пытался объясниться, даже подробно рассказывал, чем занимался в командировке, чтобы дока­ зать— на любовные приключения у него просто времени не оставалось. Все бесполезно... У них долго не было ребенка. Сперва они сами не торопились. Жи­ ли в тесной коммунальной квартире у тещи, он мотался в экспедициях по полгода, Ирина еще доучивалась в мединституте. А потом у жены неважно было со здоровьем. Она ему не признавалась, ничего не расска­ зывала, но он догадывался. Она дважды ездила на курорт. И вот, на десятом году их супружеской жизни, родилась дочка. Иногда им каза­ лось, что они староваты как родители. Но потом они почувствовали да­ же некоторое преимущество перед более молодыми мамами и папами. Все-таки они к тому времени добились положения, имели хорошую квар­ тиру, достаток и опыт жизни. Опыт и подсказывал им наиболее разум­ ное отношение к дочери. Любя ее так, как только могут любить роди­ тели долгожданное единственное свое дитя, они все же не слишком пе­ регружали дочку ласками. Оля и в раннем детстве не была избалован­ 50