Сибирские огни, 1982, № 7

вам эти семь километров дороги и выходят боком... Давайте-ка мы те­ перь, товарищи, посоветуемся, что и как делать, чтобы выправить поло­ жение и закончить монтаж двадцатой по плану... Всю планерку Александра Михайловна помнила о том, что ее ждет Анатолий, что сегодняшний вечер они проведут вместе и наконец-то по­ говорят обо всем. Она вспомнила, с каким выражением он спросил: «Ма­ ма, ты сегодня здесь ночуешь?», и волна ласковой жалости прилила к сердцу... В коридоре она втретила Зину Корчуганову, жену Паши, та работа­ ла в Нефтеграде в комбинате бытового обслуживания, считалась хоро­ шей портнихой. Александра Михайловна решила, что на вахту приеха­ ла бригада «бытовиков» (парикмахеры, портные, сапожники, часовщики и радиотелемеханики), что бывало регулярно два раза в месяц. — Здравствуй, Зина! Ты с бригадой? А Зина вдруг покраснела: — Ой, Александра Михайловна! Нет. Сама напросилась. — О Паше, значит, соскучилась! — весело говорила Александра Михайловна, обнимая Зину за плечи.—-Он в порядке. Виделась с ним. У них там все нормально. — Отгул заработала. Дай, думаю, попроведаю. — Ну, и хорошо! И молодец! На ночь-то устроилась? — Устроилась, устроилась! Спасибо! На втором этаже, на подоконнике, сидел Анатолий. — Толя! Почему ты в комнату не зашел? — Так неизвестно, где вы будете почивать. — Я всегда в двадцатой. Пошли. Когда они пили чай, Александра Михайловна посмотрела на замет­ но осунувшееся, словно потемневшее лицо сына и встревоженно спро­ сила: — Ты, может быть, есть хочешь? — Нет. Я поужинал... Сыру хочу. — Сыру?.. Я в следующий раз прихвачу. И вдруг вспомнила давний день... На изломе зимы. Страшно холод­ ный. Тяжкий, промозглый холод. Они вошли в село, из которого только что выбили итальянскую часть. И прямо на улице, на грязно-серой до­ роге, наткнулись на три круга сыра. Она никогда таких не видела. Кру­ ги были огромны. Как мельничные жернова. Один из этих кругов она с трудом закатила в ветхий сарай, где временно разместили раненых. Сыр рубили топором. Она попробовала небольшой промерзлый кусочек. Это был великолепный продукт... Еще она вспомнила тогдашний свой испуг, когда увидела раненого в углу, похожего на Георгия... Анатолий выслушал ее со вниманием и, показалось ей, не без инте­ реса. Но вопрос задал странный. Он спросил: — А вот скажи! Тогда. В том сарае. Когда ты вкушала итальянский сыр. Тебе не могла прийти мысль?.. Предчувствие?.. Что через тридцать с лишком лет ты будешь сидеть в этой благоустроенной, с великолепной мебелью, комнате посреди тайги и болот и распивать чаи с собственным сыном? — Нет, конечно! Тогда я не могла такое предвидеть. — Вот видишь! Значит, тридцать лет тому назад я еще даже в идее не существовал. Даже идеи моего существования, будущего, не было... Она уже плохо слушала его рассуждения о детерминизме, о всеоб­ щей связи, о случайности и необходимости. Что нового он мог открыть, несостоявшийся студент-политехник, в философии? И тут Александра Михайловна вновь почувствовала растерянность сына, его, наверное, мучительные попытки разобраться в самом себе и в людях. Да что же это?! Почему она слушает его школьные рассуждения о философии и не говорит о ним о самом главном, насущном, жизнен­ ном? Ведь он мог бы говорить обо всем этом с любым другим челове­ ком! А он говорит с матерью! И молчит о своей жизни! О своем настро- 44 /