Сибирские огни, 1982, № 7

она испытывала смутное неудобство и старалась прислониться к какой- нибудь стенке или шкафу, чтобы не торчать над всеми. А в остальное время она об этом не Вспоминала и никогда не сутулилась, чтобы казать­ ся ниже. Единственная дочь обеспеченных родителей (она слышала, как друзья называли отца сибирским министром), мать— врач. Тут бы до­ ченьке избаловаться, изнежиться, но этого не случилось. Причина — ро­ дители, хотя они вовсе не применяли какой-то заранее продуманной программы воспитания. Они просто жили и работали у нее на глазах, вместе с ней. И утренней гимнастикой, как правило, не занимались, вре­ мени не хватало. Вместо зарядки убирали постели (все вместе) или вы­ носили мусорное ведро (папа), или бежали за свежим хлебом и молоком (кто-то из них троих, а с первого класса чаще всего Оля). Потом тороп­ ливо завтракали, уже отталкиваясь друг от друга, уходя в свои заботы. Выходили из дома вместе, папу ждала машина, и он «подбрасывал» ма­ му до ее больницы, а Оля шла в школу пешком, потому что было недале­ ко и в другую сторону. Работа, работать— это было так привычно, естественно, необходи­ мо, что по смыслу совершенно сливалось со словом «жить». Оля с детских лет привыкла к тому, что папа приходил поздно или надолго уезжал, а мама звонила с работы и сообщала, что задержится и поэтому доченька сама должна поужинать и лечь спать. Потом у нее самой началась му­ зыкальная школа, средняя школа с преподаванием ряда предметов на немецком языке, общественные поручения — тоже трудовая жизнь. Музыке она училась добросовестно, но без особых успехов. Папа почему-то все спрашивал: «Ты когда научишься играть «Жаворонка» композитора. Глинки?» Она удивлялась и пожимала плечиками. А потом научилась. И однажды сыграла папе нехитрую мелодию, которую он слушал с превеликим вниманием и расслабленно умиленным выражени­ ем лица. Папа спросил: «А спеть бы ты не смогла?» Оля попробовала: «Между небом и землей...» Но голоса не хватило, стала фальшивить и остановилась. Папа смотрел на нее затуманенным взглядом и снова не­ понятно-настойчиво попросил: «Мне бы хотелось, чтобы эту песню ты спела когда-нибудь на школьном вечере. А я бы пришел послушать». Она пыталась петь, но ничего не получилось. Зато в школе с преподаванием ряда предметов на немецком языке она была отличницей. Медаль, правда, не получила, хотя в аттестате были одни пятерки, за исключением черчения, по которому выставили ей четверку и ту с натяжкой, чтоб «не портить документ». На исторический факультет университета Оля пошла по глубокому собственному убеждению. Она много читала, особенно классиков. Кни­ ги открывали ей жизнь десятков поколений... Как краток человеческий век! Жалость и скорбь давили на ее неопытное сердце. Было нечто роко­ вое и безысходное в том, что точно так же, как теперь она, думали и чувствовали миллионы и миллионы людей, проживших на земле до нее... Не означает ли это, что всеобщая взаимосвязь всех явлений в приро­ де и обществе бесконечна не только в пространстве, но и во времени, что она охватывает не только материальные объекты, но и духовные? Конеч­ но, означает, решила Оля. А бесконечность во времени — есть бессмер­ тие. Значит, главное, чтобы эта всеобщая взаимосвязь никогда и нигде не оборвалась. И поэтому ничего нельзя забыть. В один из редчайших домашних, с мамой и папой, вечеров случился у них странный разговор. Мама сидела с вязанием, а папа... Папа лежал на^диване! И даже газеты положил на живот. Было очень удобно и по­ койно. Может быть, от необычности такого вечернего объединения папе и пришли на ум подобные мысли: — Вы знаете-.. Из городов исчезают старые звуки... Например, цо­ кот лошадиных копыт по булыжной мостовой. И грохот грузовой теле­ ги... Или — стук каблуков по деревянному тротуару... — А вот еще было: точитьножиножницы-ы! — почти пропела мама. 22