Сибирские огни, 1982, № 7

Он хорошо знал, когда именно наваливалось на него такое состояние, будто смертельно устал. Стоило ему вспомнить о Ритке, об ее измене. Он считал, что она изменила. Хотя кто она ему была? Ни жена, ни неве­ ста, ни даже — «моя девчонка». Она могла бы стать и тем, и другим, и третьим, в соответствующей последовательности, конечно, но не захотела. Потому он и считал, что Ритка ему изменила4; А что такое Ритка? Кро­ шечная худышка, с мелкими карими глазками, востроносенькая, блед­ ненькая. Только волосы густые, жесткие, с рыжинкой и длинные. Чего она только ни делала со своими волосами: заплетала, распускала, подни­ мала вверх, сваливала то направо, то налево. Как ее головка выдержи­ вала такую тяжесть? Когда он однажды кончиком пальцев прикоснулся к ее волосам, то невольно вздрогнул от электрического разряда, искрой мелькнувшего от этого прикосновения. Ритка тотчас повернулась к нему и сердито прошипела: «Отхлянь!» Они сидели на лекции: она впереди, он сзади. И электрический удар, и прикосновение, и даже обычное в их кругу словечко «отхлянь» — все вдруг взволновало его. Анатолий не «отхлянул». И скоро добился того, чего ему хотелось после этого элект­ рического Мд;*. Он целовался с Риткой. И нарочно делал ей больно. А потом просил прощения. Объяснял свои чувства, мешая выражения из языка рыцарей средневековья со студенческим жаргоном. Ритка осто­ рожно трогала пальчиком свои припухшие губки и сердито ворчала: «Балда! Осел! Грубиян!» Он же понимал эти слова как прощение и как обещание на будущее. Но будущего не получилось. Больше он с Риткой не целовался и не встречался наедине. Она отказывалась от свиданиий, даже не объясняя причины. А чуть позже он узнал, что у нее любовь с Валеркой Кулемзиным, пятикурсником с физтеха, известным в институте каратистом. С Кулемзиным Анатолий был едва знаком, но слышал о нем многое, что не^ оставляло сомнений относительно того, как Валерка поступит с Риткой. Анатолий наблюдал за ней со стороны и, кажется, стал заме­ чать, что она уже прошла все, что должна была пройти, влюбившись в Валерку. Это было мучительно. Он ее возненавидел. А заодно и всех других девчонок. И уж не под влиянием ли Риткиной измены, а вовсе не под воздей­ ствием профессора философии, стал он вот таким, свободно мыслящим вольнодумцем? Эта догадка приводила в смущение, потому что тепереш­ ний свой образ мыслей, в котором он искал утешение, оказался лишь следствием всей той же причины — Ритки. Но стоит ли эта крошечная, чувственная худышка таких волнений, целого переворота в мировоззре­ нии и в самой судьбе? Не слишком ли много чести? У Оли Кареловой была немного странная и, пожалуй, забавная по­ ходка. При ходьбе она держалась очень прямо, вскидывая при этом ко­ лени и энергично взмахивая руками. Ходила быстро, и все ее необычные движения сливались, образуя эту несколько потешную походку. Но в ней не было неуклюжести, ее походка была не лишена своеобразной грации, в ней было что-то оленье... Да, она ходила как молодой олененок или косуля. Сама она ничего подобного не замечала и удивлялась, когда дев­ чонки посмеивались над ее походкой. Для нее было естественно так хо­ дить. Но она и предположить не могла, что именно этим привлекала нередко взгляды прохожих. Кто-то потешался, ктоіто думал, что видит образец нового стиля, а встречались и такие наблюдатели-психологи, которые вдруг обнаруживали в Олиной походке беззащитность и наив­ ную доверчивость. Единственное, что смущало Олю в собственной внеш­ ности,— это рост. Она была выше всех своих подруг по курсу. Она ис­ пытывала неловкость, когда оказывалась в окружении девчонок, большинство из которых едва достигало ей до плеча. В такие моменты звуки