Сибирские огни, 1982, № 7

— Сочтемся. — В кабалу заарканить хочешь? Давай сразу свои условия. — Какие условия? Бизнесмен нашелся. Вон видишь тот «газон»? Его на запчасти списали. А подогреватель еще стоит. Сам и снимешь. — Понял. Нижайшее вам за идею. А завгар не того?.. — Да нет! Разрешено. Я там правую дверцу возьму. У меня не за­ пирается. А запрется, так не открывается... — Ну, это мы сообразим,— сказал Подольский, сполз на подножку и добавил: — Так давай мы это дельце вместе и обтяпаем... — Ладно,— согласился Николай.— Но я к тебе сейчас не за тем. Соревнование, понимаешь, у нас... Как и положено. Будем обязательства утверждать. За тобой тоже надо что-то записать. Может, сразу скажешь или подумать надо?.. — Нет уж, дорогой комсомольский вожак,— сказал он,—тут я тебе говорю свое решительное фэ! Николай улыбнулся, еще не понимая смысла слов Анатолия. Вот они и смотрели друг на друга, улыбаясь. Анатолий объяснил: — Соревноваться я не буду. Это было странное заявление. Николай решил сразу докопаться до сути: — Почему? — Кто? Я? — невпопад произнес студенческую присказку Анато­ лий.— Сейчас объясню. Я не буду соревноваться, потому что это про­ буждает в человеке дикие и низменные инстинкты. — Почему? — Объясняю. Когда началось соревнование? Не знаешь? Когда появился прибавочный продукт. Ты в кружок ходишь? А политэкономию вы изучаете? Тогда сообразишь. Так вот... Раньше все сжирали. А тут оставаться стало. Раз так, значит, и соревноваться начали- «А у меня вот сколько жратвы, да еще шкур, на десять жен хватит, и стрел полные колчаны, а у тебя?..» — «А у меня!..» Ну, и пошло. Думаешь, что-нибудь изменилось сейчас? То же самое. Кто больше сожрет, кто больше шкур натаскает, жен обслужит, накопит... Одни, понимаешь, десять раз могут мир уничтожить, а другие — только семь... А смысл-то в чем? Смысла- то нету! Вот ты меня туда же толкаешь... Разберем. Взял обязательство, перевыполнил норму, больше заработал. Дальше что? Соревнование про­ должается. У Ваньки «Жигули», мне, значит, давай «Волгу»? Он жрет копченую колбасу, мне подавай икру, у него .румынский гарнитур, а у меня будет японский. Что же тогда с социализмом-то будет? А? Ты по­ думал? Вон Санька с буровой... Ну, знаешь ты его! Он как говорит: весь интерес жизни, чтоб с родней или с соседом посоревноваться. У кого сколько хрусталя, у кого жена лучше одета, квартира больше, жратва вкусней. В этом, говорит, и смысл, а то и жить неинтересно. Все время стимул есть: обогнали тебя — самолюбие покоя не даст, ты обогнал — тебе весело, ходишь над другим посмеиваешься... во как! Это тоже нам нужно? Анатолий теперь уже не сидел, а стоял перед Николаем, который, наоборот, сел на его место, на подножку. Они незаметно для себя поме­ нялись местами, потому что вдруг оба занервничали. Николай оттого, что поверил, будто Анатолий говорит всерьез, а сам он не знает еще, как возразить, если разговор на самом деле всерьез. Анатолий же возбудил­ ся оттого, что ему пришли такие мысли, раньше они к нему не приходили. Поскольку Николай еще не был готов ответить, Анатолий продолжал с прежним воодушевлением: — Соревнование — это соперничество. Один возвышается, другой унижается. Разве нам это нужно? Или вот еще! Терпеть не могу! Гово­ рят: «У нас все, как у людей!» А чего, как у людей? Спроси. И окажет­ ся — одно барахло... Николай сказал: — Так мы же не ради барахла соревнуемся. 18