Сибирские огни, 1982, № 7

И где-то среди притихших рядов маленький первоклассник. Он обя­ зательно должен был быть там, в зале с открытыми окнами, в которые улетал и улетал, удаляясь, высокий голосок, поющий о жаворонке. Скорее всего, Карелов слишком преувеличивал влияние песни «Жа­ воронок» в исполнении Саши Тужиковой на всех других, слушавших ее в тот первомайский день. Скорее всего! Потому что он судил по себе. Хотя, в чем сила этого влияния на него самого, он не знал. Он лишь пом­ нил эту песню всю свою жизнь. А что, собственно говоря, тогда случилось, если разобраться? Пер­ вомайский день. Тепло, в самый раз ходить по улицам в летней рубашке. Сладко пахнущие тополя. Ослепительно зеленые стрелы травы. После демонстрации прошел короткий и теплый дождь. Ярко-голубое, солнеч­ ное небо. Ощущение чистоты. Как будто сам ее частица. Такими они вошли в актовый зал своей школы. И тут же открыли окна, чтобы через них влилось к ним все то, частицей которого были сейчас они сами. А по­ том запела Саша Тужикова, и они поняли, что с ними происходит, по­ няли свое состояние: была не только радость, но и грусть из-за неповто­ римости этого мига. Он помнит, что песня привела их в состояние мечтательной задум­ чивости и даже отрешенности, и они забыли о непреложном правиле награждать исполнителя аплодисментами. Они просто продолжали тихо сидеть. А бедная Саша, конечно, не знала, что задержка с аплодисмен­ тами, по свидетельству великих артистов, есть выражение наивысшего впечатления, произведенного на зрителя. Правда, в великолепной прак­ тике этих великих, аплодисменты все-таки были. После тишины они обрушивались лавиной. Ничего этого не знала Саша, и ничего подобного не случалось прежде в их зале. Спохватившиеся девчонки стали было хлопать, но уже вышла Ленка Зайцева и объявила чтеца-декламатора. А Саша, закусив кончик красного галстука, ревела... Он наткнулся на нее случайно. В коридорном тупичке возле физи­ ческого кабинета. Увидел зареванную и поразился: — Саша! Ты что? — Я провалилась... — Это ты про песню? Ты что, сдурела? Во! На ять! Честное слово! — Неправда... -— Да честное комсомольское! — А почему тогда...— Она снова плакала, теперь уже от предчувсті вия счастливого разрешения своего несчастья. — Не хлопали, что ли? Так мы, знаешь... Ты нас как загипнотизиро­ вала... — Правда? —И уже хочется улыбнуться, рассмеяться над собствен­ ными страданиями и от щекочущей сердце радости. — Да правда! Вот чудачка! Да у меня теперь эта песня так в ушах и слышится. Ты же молодчага, Сашка! Он даже взял ее за руку и так вывел из школы. Но на улице Саща руку свою выдернула. Он же ничего не понимал. Такой большой, взрос­ лый, умный — и ничего не понимал!.. 77 редчувствия Можно ли предчувствовать неожиданность? Вроде бы нет. Она пото­ му и неожиданность, что непредсказуема. И все-таки все, кажется, в самой природе предвещало неожиданность. А человек часть природы, и людям передавалось настроение ожидания необычного. Сперва стояла особенная осень. Неподвижно. Тихо. Затаившись. Стояло и Время, как остановившиеся часы. Давно пора было по сибир­ скому календарю и дождям лить, и заморозкам заковывать землю, и сыпать снежной крупе, а оно все продолжалось — медленно остывающее бабье лето. Стеклянной сделалась вода в Ягане. Страшно было нарушить 16