Сибирские огни, 1982, № 7

и без того большие и грустные глаза и быстро-быстро уходил от нас, при­ жимая к груди дары Кощея. Кощей провожал его долгим потаенным взглядом и кивал вслед го­ ловой, будто подбадривал: не бойся, мол, Серега, никто не отнимет. И тут, пробившись сквозь плотное окружение, к Кощею подходила Сонечка — маленькая, светленькая, как одуванчик под солнышком. 1— А у меня ничего нету...— говорила Сонечка и в доказательство протягивала вперед свои тонкие чистенькие ручки. В них действительно ничего не было. Сонечка была городской, к нам она приехала вместе с матерью, учительницей начальных классов Валентиной Анисимовной. Была Со­ нечка тихой и доброй, но мы все равно держались от нее в стороне и даже, непонятно почему, побаивались, как и ее мать — женщину не­ улыбчивую и строгую. Увидев Сонечкины пустые руки, Кощей мрачно шевелил бровями, долго раздумывал, как поступить. Потом что-то ворчал вполголоса, но о чем — не разобрать. Наверное, о том, что сласти-то задарма никому не даются, иначе получается полный разор государству. Но стоявшая пе­ ред Кощеем Сонечка была такая маленькая и светленькая, и вид у нее был такой глуповато-беспомощный, что Кощей все же прекращал свое ворчание и тоже давал Сонечке либо петушка на п^іочке, либо зайчика. После Сонечки к Кощею подходили Колька Бугаев, Ленька-тет- кин-Санин, Вася Жаворонок... Обмен продолжался... Потом Кощей ехал дальше, на другой конец деревни. По пути еще не раз останавливался, но шел обмен уже не так живо, потому что то­ варов у него все убавлялось и убавлялось, а сладостей и свистулек и совсем почти не оставалось, разве только самая малость — для Фень­ ки Шитиковой оравы. Феньку Шитикову звали у нас конь-бабой. Рослая, с мужиковатой статью, с широким, всегда красным лицом и крупными кистями рук, работала она на тракторе ХТЗ. На язык Фенька была остра, характе­ ром своенравна. В деревне рассказывали, как однажды, еще до войны, она запихала целую охапку крапивы в штаны уполномоченному из рай^ она, когда тот, подпив самогонки, встретил ее вечером на дорожке во­ зле пруда и полез обниматься. А в оккупацию Фенька дала по морде старосте, своему же деревенскому мужику, да так крепко, что тот под стол грохнулся. В открытую староста над Фенькой ничего учинять не стал — то ли побоялся, то ли стыдно стало, баба мужика отметелила,— но мстил ей все время, гонял на самые тяжелые работы. Старосту того, когда наши вернулись, Фенька самолично заловила в густых зарослях терновика за огородами и приволокла в штаб части, остановившейся в деревне на постой. Мужа у Феньки никогда не было, зато ребяти­ шек — полная изба, и никто в деревне не знал, от кого. А допытываться не рисковали. Жила Фенька на другом краю деревни в маленькой саманной из­ бушке с раздерганной соломенной крышей. Ни плетня около избы, ни сарайчика, только за глухой стенкой, у самого края огорода, одиноко стоял полузасохший ясень. Здесь-то Кощей и заканчивал свой маршрут по деревне. Когда и где они сдружидись — оставалось тайной; но ехал туда Кощей всег­ да охотно, как к себе домой. Фенькина орава встречала его далеко от избы, за выгоном, и под­ нимала такой ярый галдеж, что даже ишак терял хладнокровие, испу­ ганно прядал ушами и то и дело дергал повозку, порываясь бежать. А орава —две девочки-двойняшки и три мальчика — облепляла телегу, как муравьи кусок сахара, и, цепко держась за откосины, сопровождала ее до самой избы. С хозяйской деловитостью Кощей ставил тележку под ясень, рас­ прягал ишака и выпускал его на выгон пастись. Феньки дома обычно не было, она с работы приходила поздно, и к ее приходу, как поговаривали бабы, Кощей и печь истапливал, 132