Сибирские огни, 1982, № 7

— Последний раз давно виделись с Головчанским? — В ночь с пятницы на субботу, когда Александр Васильевич умер на нашей даче. Бирюкову стоило больших усилий, чтобы очень спокойно, будто речь шла о сущем пустяке, спросить: — Вы что, ночевали там с Александром Васильевичем? — Да. Антон максимально сосредоточился: — Вот теперь, Надя, если хотите, чтобы я вам помог, не утаивайте ни малейшей мелочи. — Я и так ничего не утаиваю. ...В пятницу, когда Олег уехал на открытие охоты, Туманова после работы пошла на дачу — надо было убрать кое-что из овощей. Сначала занялась помидорами. Потом выдернула из грядки чеснок, увязала его для хранения на зиму в вязанку. Пока занималась этой работой да пе­ реносила собранные овощи в погреб, заметно стемнело. Предстоящая суббота была у Нади свободной от дежурства, и она осталась ночевать на даче, чтобы завтра с утра пораньше заняться за­ солкой помидоров. Поужинав на скорую руку, она собиралась уже лечь спать, но тут внезапно заявился Головчанский. Был он заметно навесе­ ле, выставил на стол початую бутылку коньяка и предложил обмыть от­ пуск. Туманова пить наотрез отказалась, стала выпроваживать незва­ ного гостя. Головчанский вначале отшучивался, но, когда понял, что его выставляют за дверь на полном серьезе, зло спросил: «Хочешь, чтобы Олег узнал, чьего ребеночка будет растить?» — «Александр Василье­ вич, это же подлость с вашей стороны!»— возмутилась Надя. «Не на­ до, лапушка, так громко. Все мы в душе по-своему подлецы. И ты в том числе.— Головчанский нервно отвинтил с бутылки пробку, налил пол­ ную чашку коньяка, крупными глотками выпил, зажевал лежащим на столе помидором и с пьяной угрозой сказал:— Решай, лапушка: или по­ следняя ночь со мною, или завтра Олег все будет знать»... «Последняя» ночь для Нади Тумановой была кошмарной. Измучен­ ная морально и физически, она долго не могла сомкнуть глаз. Забылась в тревожной дреме лишь после того, когда зашумел по крыше проливной дождь. Вывел Надю из дремы Головчанский. Посмотрев на часы со светя­ щимся циферблатом, Александр Васильевич легко поднялся и, одеваясь, сказал, что ему надо поспеть на вокзал к семичасовой утренней элект­ ричке. Надя спросила, который час. Было без пятнадцати минут шесть. Она тоже быстренько оделась и с нетерпением стала ждать, когда, на­ конец, Головчанский уйдет. Но Александр Васильевич уходить не торо­ пился. Он вдруг вспомнил, что позабыл вчера выкупить жене лекарство. Достав из кармана висящего на стуле пиджака рецепт, попросил Надю сходить в аптеку и передать лекарство Софье Георгиевне. «Вы с ума со­ шли,— прошептала Надя.— Как я вашей жене в глаза посмотрю? Мне стыдно».— «А ты не смотри, лапушка. К тому же, стыд — не дым, гла­ за не ест». Головчанский присел к кухонному столу, положил на стол рецепт, потер ладонями опухшее похмельное лицо. Посмотрев на недо­ питую бутылку коньяка, усмехнулся: «Или я вчера был хорошо подда­ тый, или домовой пробку отвинтил». Надя не придала этим словам зна­ чения, хотя точно помнила, что Головчанский вчера завинчивай на бу­ тылке пробку. За окном серой пеленой лился дождь. «Как в такую погоду сухим к вокзалу добраться?»— будто сам себя спросил Головчанский. Потом налил чуть не полную чашку коньяка, залпом выпил и, облокотившись на стол, задумался- «Уходи, подлец, скорее уходи!»— мысленно умоляла Туманова. Од­ нако Головчанский все сидел и сидел. Минут через пятнадцать его вро­ де бы стало подташнивать, но он, судя по лицу, мучительным усилием сдержал рвоту. Резко поднявшись, качнулся. Чуть постоял в растерян­ ности. Пошел было из кухни в комнату за пиджаком и вдруг повалился 126