Сибирские огни, 1982, № 6

ня загляденье. Коля-мотылек как увидел впервые ее в новом одеянии, остолбенел. С того дня он переменился как-то по отношению к ней. То перед ним была любимая и влюбленная девчонка и только, а тут он, возможно, впервые увидел в ней и будущую жену, и мать детей своих, и еще что-то такое, что его и обрадовало, и восхитило, и испугало. Испугаться-то Коля испугался, да не из пугливых оказался. Уехали через месяц ребята от меня, экзамены выпускные в техникуме сдали, и как только Коля получил повестку на службу, пошли в ЗАГС и распи­ сались с Соней. Безо всякой свадьбы, без согласия Колиных роди­ телей. До конца службы я Колю так и не видела больше, а вот Соня на следующую весну сама приехала. Боже, что с ней стало... Измученная, бледная, в чем только душа держится. Вижу, на сносях она. Не ко мне бы ей надо ехать, а в роддом подаваться, но вот приехала... Перешагнула порожек избы, поздоровалась, я к ней кинулась, и ну она реветь в голос. Видно, многонько у нее горюшка горемычного накопи­ лось, коль оно ее аж ко мне пригнало. Уложила я молодушку, не мешала выплакаться У таких женщин, как Соня, утешение одно —слезы. Позже, за ужином, она и порассказа­ ла о себе. Осталась она после отъезда Коли одна. Ни у матери в Ойрот-Туре на житье не осталась, ни к Колиным родителям в Элекмонар не поехала. На работу ее направили в Майму. Сняла она там комнату и жила. Коля в каждом письме наказывал: если трудно, непременно переезжай к ро­ дителям в Элекмонар. Когда она ему сообщила, что у них будет ребенок, Коля пуще того строго-настрого приказал немедленно ехать к его роди­ телям. А куда до времени от работы уйдешь? Соня и тянула до самого декретного отпуска, наконец, поехала, а приехала на унижение и на­ смешки свекрови. Не приняла ее свекровь, дальше прихожей не пустила, сесть не предложила. Соня принялась было рассказывать, почему она не могла приехать раньше, но свекровь и слушать ее не стала: — Я тебя знать не знала и знать не хочу! Ты Коле не пара! Ты ти­ хой сапой хотела вползти в нашу семью. Видишь, как надумала испор­ тить жизнь такому парню... Неужели ты не увидела, что у Коли светлая голова, что ему дальше учиться надо?! Ты другое разглядела — душа у парня мягкая— и сцапала, прибрала к рукам! А теперь вот пойди, докажи кому-нибудь, что брюхо твое от Коли, а не еще чье-нибудь! Соня не одеревенела, не оглохла и сквозь землю не провалилась от такой встречи. Удивляясь самой себе, она сказала свекрови: — Вот здесь, у порога, я клянусь вам, что Коля был, есть и будет всегда моим! Я надеялась смирить вас ребенком авось образумитесь. Увы! Не познавшие горя, еще не люди!.. Господи! И эти нелюди — Ко­ лины... Какая ни была бы порой правда с тобой, а и на нее сил великое множество надо, а их'-то Соне и не хватило. Свекор и свекровь догнали ее посреди улицы, чуть ли не силком тянули в дом, но за пеленою отчаяния, обиды и слез она их не видела и не слышала. И вот приехала из Элекмонара в Едиган, а оттуда на стоянку ее Иннокентий Семенович отправил в таратайке с Таныспаем Такачаковым. Домой бы ей, к матери бы ехать* надо, да как с горем таким по­ едешь? И как же матери Сониной было бы не убиваться: в гяжкое время вырастить дочь-цветочек и видеть, что она кем-то обижена и унижена! Эх, люди, люди... Видно, что-то еще не додумано и не доделано в нашей жизни, коль не тут, так там зло может процветать и оставаться безнака­ занным Отходила я Соню, успокоила и к матери не отпустила Пришло вре­ мя, и роды у нее приняла, и всем материнским обязанностям научила: 79