Сибирские огни, 1982, № 6

льдинки, стараясь сцепиться друг с другом, но не успевая, хотя им и по­ могает мороз. Я приношу в дом еще одно ведро ледяной воды, потом закрываю сруб колодца и иду в сарай за дровами. Странно, но я не оставляю на снегу следов. Даже иглы инея на нем не ломаются. Вот как все сковал мороз! Или это я невесом? Дров я принес много, не только на сегодняш­ ний день, но и на Новый год. Вдруг мороз продержится до того дня? Тог­ да им не придется лишний раз ходить в промерзший сарай. Теперь можно посидеть у отрытого поддувала, покурить. Я дед, но трубку не курю, курю сигареты с фильтром. Несолидно для деда, но что делать —привычка. На трубку все не хватало времени. Теперь-то вот хватает,' но только трубка уже не нужна. Ничего не нужно. Посидеть вот только, глядя на мерцающие красные с черными прожилками уголь­ ки. живые, в самом деле живые, двигающиеся, дышащие, шевелящиеся, меняющие окраску, но все же умирающие, потому что у них уже все вы­ горело внутри и не хватает огня. Все, дальше для них ничего не будет. Только сверху сыплются и сыплются другие, огненные, раскаленные, они, наверное, еще и не предполагают, что это конец. Но они дали тепло до­ му, хотя и не осознают этого. Только не расстраивайтесь, угольки. Вы го­ рели. Я видел. Я тому свидетель. > — Задремал, старый? Это ее голос. Нет, я не задремал, я думал. Ну что ж... Теперь моя задумчивость похожа на сон. И она это знает. Знает. Но не может сдержаться. Не хо­ чет просто. — Задремал,—отвечаю я. А из русской печи такие запахи! Томление и пряный дурман. Уме­ ние и искусство. Радость и надежда. Это она может. Это у нее получа­ лось и ранее. Это у нее получалось всегда. — Хочешь попробовать? — Нет,—отвечаю я. Мне теперь достаточно и запаха. Мне теперь вообще ничего не надо. Кроме моих воспоминаний. Хорошо. Легко. Светло как-то и радостно-грустно. Пусть другим и непонятно. Но я ведь только про себя. Да еще про нее. — Ну вот,—говорит она,—теперь хватит на всех. Придут ли только? — Придут,—отвечаю я.—Обязательно придут. Уже и встречать пора идти. А сам смотрю на вино в бутылке, которая стоит на подоконнике, чтобы не согрелась. Смотрю и смеюсь. Никогда мне не обнаружить тай­ ник, в котором такие вкусные и красивые настойки и наливки. И сколь­ ко уже лет? Знает ли кто? Вряд ли. Даже она сама. — И зачем такой мороз? Это ее голос. — Декабрь ведь. У нас здесь всегда так. Забыла? — Как забыть это? Просто боюсь, ведь маленькие еще. — Ты за них не бойся. Сама-то разве когда боялась? Помнишь, как ' мы носились? И мороз нипочем. А морозы раньше были не то, что сейчас. —- Морозы были такие же,—говорит она.—Загибаешь, старый. — Пусть такие,—соглашаюсь я. Она .права. Она всегда была права. — Так пойдем встречать? Пойдем, пойдем. Вот только приберу маленько. В доме все чисто, все ждет гостей. Уютно и тепло. — Пошли, что ли? —говорит она, 60