Сибирские огни, 1982, № 6

и решительно; цепочкой недомолвок, которые незаметно перерастали в боль и страдания других людей. Я испугался любви к женщине, испугался, что она затянет меня в свой непонятный мне мир. И я посоветовал ей избавиться от ребенка, чтобы быть свободным. Я спрятался за спину своего лучшего друга, ког­ да нам в лицо смотрели дула автоматов. Я не подал руки одному челове­ ку, когда тот в этом нуждался, посмеялся над другим, когда этого не сле­ довало делать, я ушел, когда мне не нужно было уходить, закрыл глаза, когда нужно было смотреть еще пристальнее, чем прежде. — Неужели все это правда? —я покачал головой. — Правда,—сказала она, имея в виду свое, потом посмотрела на меня и смолкла на полуслове. — Не смотри на меня так,—попросил я. — Что с тобой? —спросила она и погладила мои волосы длинными гибкими пальцами.—Ты поседел... На следующий день она спросила: — Почему ты никогда не спросишь о своем сыне? — Так он все-таки родился? — Да, в нашем мире он родился. Ему уже двадцать два года. Он работает летчиком-испытателем и любит одну очень красивую девушку. Она рассказывала мне о нем, а я все слушал, слушал, слушал. Мне хотелось знать о нем все. Мне хотелось видеть его. И тогда я стал про­ сить ее, чтобы она привела его сюда. — Это невозможно,— сказала она.— Ведь его нет в вашем мире. И он не может появиться здесь. — А ты? Значит, та женщина еще жива, если ты здесь? — Да. Это должно быть так. Тебе не хочется увидеть ее? — Я боюсь. — Ты всегда боялся. Она ушла и не появлялась целый год. А в этом году в конце сентяб­ ря я увидел ее вновь. На том же самом месте. Она нисколько не измени­ лась. Ей снова было двадцать лет. Я бросился к ней и прижал к себе. И она не протестовала, только заметила: — Ты изменился за год. Да. Она была права. За год я изменился. Теперь я был не только слушателем, я рассказывал сам, а она смот­ рела на меня удивленными и радостными глазами. И глаза ее говорили: «Тебе стало лучше...» Да. Я прожил беспокойный год. Лучший год в сво­ ей жизни. Мы рассказывали друг другу, а потом просто молчали, и желтые кружочки березового дождя падали нам на плечи. — Ты был у нее? — Был. Она не захотела меня видеть. — И ты ушел? — Нет. Я все же видел ее. И рассказал ей все. — Она простила тебя? '— Нет. Но она улыбнулась. — Ты любишь ее? — Люблю. — Ты вернешься к ней? — Нет. Я ей не нужен. У нее есть семья. И был еще день. И еще. Один счастливее другого. Она возникала среди белых стволов берез, и я бежал к ней. Мы сидели, обнявшись, у са­ мой воды, и река медленно текла у наших ног, что-то шептала нам, чего нельзя было понять из-за ее глубины. — Я хочу посмотреть на ваш мир,—сказал я вчера. — Я ждала этого. Ты не боишься? — Нет. — Все равно это невозможно. Тебя нет в нашем мире. И ты не мо­ жешь в него попасть. Разве что на мгновение. Но тогда ты не сможешь 4Ь