Сибирские огни, 1982, № 6

бежал по лужам. Но, впрочем, может, им просто пора в общежитие, и дождь тут ни при чем. Дождь короткий, минут на десять. И снова звезды, да такие огром­ ные, такие яркие! А что теперь волноваться? Пять минут, и платье высох­ нет. Но зато откуда-то ударяют запахи. Чистым и благоуханным пахнет после дождя. Я еще брожу. К роще, к Лагерному. Сам Лагерный сад не мои участок. Это так, для порядка. Мне уже ничего не нужно делать. Светает. Пятачки рассыпаются. Но человек пятьдесят возле Лагер­ ного продолжают танцевать. А у аккордеониста сводит пальцы, и он иногда ошибается. Да только его уже все равно не слушают. Вот и кончается моя работа. Потанцевали, погорланили песни, по­ бродили по тихим и зеленым улицам и садам. И всю ночь шли по улицам машины, и никто не нарушал сон боль­ ных, рожениц и вполне здоровых людей. Разве что дождь... Дождь действительно был. Теплый, тихий и ко­ роткий. Уже светло. Солнце иногда выглядывает из-за коробок бетонных до­ мов. Прохожих еще мало. Я иду домой. А что же мне вспомнить на следующую ночь? Вообще-то я никогда не задумываюсь над этим. Настроение должно само все подсказать. Но сейчас хочется чего-то особенного. Гуляния, что ли? От Лагерного сада до речки Ушайки. Ведь были же такие. Были! Начинались еще в апреле и продолжа­ лись до самой осени. И никто их специально не организовывал. Никто никого не заставлял, не принуждал, не уговаривал. ■На улицы Тимирязева и Ленина вываливал весь город. Ходили, танцевали и пели. Кто что хотел. Вот только что делать с транспортом? Оборвать где-ни­ будь тролли? Или вскрыть канализацию за деревянным мостом? Теперь- то на его месте бетонный. Нет. А как же пассажиры, рвущиеся с вокзала на Каштак? Что же придумать? Что-нибудь придумаю. Вот я и дома. Жена уже встала. — Все нормально? — спрашивает она. — Все нормально,— отвечаю я. — Устал? — Да нет. Не устал я нисколько. Она подходит ко мне и долго смотрит в лицо. Не в глаза, а в лицо. — Стареешь ты. Вот еще морщинка появилась. Чего это я старею? Ну, не без этого. И морщинки, конечно, есть. Да только это еще не старость. О, милая, да ты, кажется, сама провела ночь без сна. Тоже путе­ шествовала? — Вспоминала,— говорит она, угадав мой вопрос.— Накатилось что-то. Не уснуть... Да. Унеси сегодя туфли в Дом быта. Каблуки твоя дочь сбила на булыжниках. — На каких булыжниках? — удивляюсь я. — На самых обыкновенных. Пришла под утро, туфли в руках. Возле политехнического сбила на булыжниках. Они, видите ли, вальсировали от Университетской рощи до Лагерного сада. — Ладно. Отнесу. Уже давным давно булыжную мостовую по проспекту Тимирязева залили асфальтом. — Пей кофе,— говорит жена.— И все же, сколько у тебя морщинок от этой работы. Это не от работы. Тут другое. Мы взрослеем, стараясь заглянуть в свое будущее. Мы стареем, потому что все чаще и чаще возвращаемся в свое прошлое... Но вслух я ничего не говорю. Да она и сама это знает... 42