Сибирские огни, 1982, № 6

нет, не устал, только крикнет: давай эту! И»гитарист его понимает, и бая­ нист уже идет за ним, на ходу раздирая мехи. И что-то новое, запретное, уже носится в воздухе, с ним будут долго бороться, но потом все же пой­ мут, что ничего в нем страшного нет. Не развращает он молодежь. Да и пройдет, сам собой пройдет, сгинет, исчезнет. Рок... Рок-энд-рол. Рок-н- рол. Это еще потрясение, невидаль. Даже любители фокстрота «линда» возмущаются. Бесстыдство. Позор. Стиль! Да и каждый ли сможет так? Дернул партнершу за руку, кажется, оторвет руку, перекинул через спи­ ну? Что делается?! Ладно... Тут ведь еще что? Тут ведь рядом клиники мединститута и, напро­ тив, родильный дом. Проклинают молодежь больные, которые не могут заснуть. А роженицы, наверное, не проклинают. Да и больные не все. Прыгал же раз из окна один с загипсованной ногой, предварительно вы­ кинув костыли. И тоже пытался незнакомо вертеться на одной ноге, от­ бросив в стороны ненужные ему в тот момент костыли. Потом едва на­ шел их. Все-таки, как-никак, государственное имущество. Нянечки прибегут, покричат, покричат, а если помоложе, то и сами сначала по­ танцуют, а потом уж докладывают, что студенты их не слушают. Нцкто не умер из-за этой ночной вакханалии. А дети, по статистике, рождались нормальными и, подрастая, все же были чуть веселее других по харак­ теру. А я вижу, как какой-то баянист начинает играть. Негромко, словно примериваясь. Нет, сейчас здесь нельзя. Пойдем вон туда, к общежитию по Кирова, 2. Там мешать некому. Общежития, корпуса политехническо­ го, а места тут не меньше. Пойдем, соглашается он. И компания, с кото­ рой он, наверное, пришел, устремляется к другому «пятачку». Их не один и не два, этих «пятачков». Есть и у Лагерного сада, есть и в других мес­ тах. О, здесь уже ансамбль! Аккордеон, три гитары, три мандолины. Ну, эти-то все могут, начиная от вариаций на тему «Светит месяц» и кончая вальсом «Плач Наполеона». Сегодня мне и делать-то почти ничего не приходится. Настроение. Да... настроение. * Студенты возвращаются к началу семестра. Город осенью молодеет. Не всем, конечно, хочется танцевать. Одни идут в обнимку и даже не Замечают эту многотысячную толпу. А вот кто-то бочком отходит в сторону, но все еще приплясывает, оглядывается. Тянутся пары и целые компании от пятачка к пятачку.. Тут подхватили баяниста под руки и во­ локут в гору. Да он и не упирается. Крикнул что-то и заиграл вальс. Один, второй, третий. А остальные, значит, будут кружиться от этого пе­ рекрестка до самого Лагерного сада. По спору. Или просто так. Людей много. Идут и по тротуарам, и по булыжникам, сворачивают в переулки и улицы, идут и компаниями с песнями и хохотом, идут в оди­ ночку. Есть и «поддатые», но эти здесь быстро трезвеют. Да и к чему это? Я пьян, пьян. Ни с того ни с сего, без всяких бутылок и стаканов. Нет, не пьян, я опьянен. А у Лагерного сада раздолье... Площадь огромна и звонка. Жаль вот только, что и здесь неподалеку клиника. Но эта все же подальше, чем у Московского тракта. Ночь дышит, живет и проходит... Ух, ты! Я ведь чуть было не забыл про дождь. Дождь тогда был. Бу­ дет и сейчас. Никто из них и не заметил, как надвинулась туча. Тихо зашелестело что-то со стороны реки, зашуршало и обрушилось. Дождь плотный, пря­ мой, теплый. Крупные капли его взбивают пузыри на асфальте. Приглу­ шается музыка. Неужели побегут? Да нет... Только двое держат над бая­ ном куртку. Кто-то стаскивает с себя уже промокший пиджак и накидывает на плечи девушке. Но парней в пиджаках здесь мало. Ведь ночь так тепла. Облепили мокрые платьица фигурки девушек, шлепают по ногам широкие штанины у парней. Кто-то все же не выдержал, по­ 41