Сибирские огни, 1982, № 6

ня! Пусть через неделю! Зачем же сегодня? И туча вняла мольбам. Уползла за горизонт, все же успев насытить воздух влагой. Звезды за­ сверкали как хрустальные. Но прохладнее не стало. Все так же тепло, прозрачно, тихо. И ветерок, слабенький, чуть-чуть, как напоминание о неразошедшемся дожде. Пусть и сегодня уползет туча. Как тогда... Пусть все будет, как тог­ да. Редкие машины, так что можно идти по проезжей части. Асфальт, кончающийся здесь, на этом перекрестке. Там дальше, вверх по проспек­ ту Тимирязева, вдоль главного корпуса политехнического — булыжная мостовая. Ах, как приятно было ходить по ней. Отчетливый и таинствен­ ный стук, чуть наклоненные к середине дороги березы, вечность. Конеч­ но, в современных туфельках по булыжникам... А может, интереснее даже. Ведь это не навсегда, это только на одну ночь, да и то не для всех, а только для тех, кто захочет. Машины идут потоком, корячатся на повороте громоздкие троллей­ бусы, иногда выбрасывая в небо свои пружинистые рога. И тогда обра­ зуется пробка. А для тех, кто хочет— пустынная улица. Разве что в полчаса раз пройдет пустой автобус. Пусть нетерпеливые скучают, пусть бегут к те­ левизорам, пусть те, кто думает, что так было всегда, пусть те, кто счи­ тает: что за жизнь была у вас там тогда? — пусть эти уходят. А останут­ ся влюбленные, непризнанные поэты, мучащиеся бессонницей, покинутые, желающие протанцевать под звездами, промокнуть под теплым ночным дождем. Пусть выйдут те, кому неуютно дома, кому не с кем поговорить, некому излить душу, кого никто не хочет поцеловать. Идите! Все может случиться в эту теплую августовскую ночь. Так было... Пожалуй, еще рано. Не беда. Я начну с Университетской рощи. Это, наверное, самое красивое место в Усть-Манске. Фонари выхватывают из темноты кусты давно отцветшей сирени, ветви деревьев и даже целые деревья. И очень странен зеленый цвет листьев. Он и зелен, и в то же время слепяще бел и черен. Сейчас нет полутонов и плавных переходов цвета. Светлый лист и тут же за ним, чуть повернутый под другим углом, черный, отливающий глянцем. Конусы света сейчас сами кажутся фантастически­ ми деревьями, безмолвными, загадочными, пирамидальными, каких здесь не может быть. Решетка рощи. Вход. Хорошо, что здесь нет ворот. Вход свободен в любое время суток. Я не знаю, сколько видов деревьев и ку­ стов в этом чудесном уголке. Когда-то слышал или читал, но уже забыл. Да и неважно это. Некоторые из них наши, сибирские, а названия других я бы, наверное, не смог выговорить. По-прежнему течет на границе Университета и медицинского инсти­ тута Поганка, ручеек сточных вод. Его уже много лет не могут заделать в трубу. Периодически развивают бешеную деятельность, разворачива­ ют все вокруг, копают, прокладывают траншеи, кладут трубы, завалива­ ют все землей. Но Поганка снова и снова выходит на поверхность, раз­ мывает почву под опорами решетки, разливается теперь уже широко и привольно, губит ценные и редкие породы деревьев, которых, возможно, уже нет нигде больше в Сибири. Кренятся и падают каменные столбы, на которых крепится решетка. Общественность города начинает кампа­ нию за спасение рощи. Пишут и произносят речи. Но усмирить этот гряз­ ный ручеек невозможно. Енисей и Ангара подчинились человеческой во- ле (впрочем, может быть, и напрасно), а вот Поганка — нет. Боролись с ней и раньше, но не так ретиво и решительно, с меньшим все же ущер­ бом для растительности. Но что бы там ни было, Университетская роща прекрасна. Я иду по тропинкам, и уже песок скрипит под ногами. Как все пах­ нет вокруг! Какой сложный узор запахов! Тишина. И звуки где-то дале­ ко-далеко, но они не разрушают тишину, а лишь оттеняют ее, подчеркива­ ют. И что-то творится с моей душой. Это и тревога, и печаль, и ожидание. Не спугнуть это настроение. Печаль — самое информационное состояние человека. Грусть и печаль. Сейчас все и рождается. То настроение, с ко- 39