Сибирские огни, 1982, № 6

ся и чуть ли не бегом бросается по краю лесопитомника к Южной пло­ щади, от которой и начинается улица Красноармейская. А девушка под­ ходит к проходной и кладет свои цветы на бетонную плиту, так что ста­ новится ясным, что они не просто здесь брошены, а подарены тем, кто бу­ дет проходить мимо. Мы идем по бетонной дороге к обрыву, бетон через сто метров кон­ чается, дальше ведет тропинка, по правую сторону которой тянется огромный пустырь-свалка с предупреждениями на фанерных щитах: «Свалка мусора запрещается!» — Не смотри туда,—говорю я.—Вот влево ионосферная станция. Здесь красиво. — Да,-—отвечает она.—Красиво туту вас. Только и пустырь дол­ жен зеленеть. — Он и в хорошие-то годы не...—начинаю я и замолкаю. Пустыря нет. Вернее, он есть, но... но какой же это пустырь-свалка?! Зеленеющие бугры и ложбинки. Густая трава скрыла отбросы челове­ ческой деятельности. — Да-а...—говорю я.—А завтра снова все завалят мусором. — Жаль, что завалят. Но что я могу сделать? Мы идем и разговариваем, а иногда молчим. Легко и разговари­ вать, и молчать. Зеленеют маленькие березки возле нашего института и старые березки и осины в Лагерном саду. А потом мы идем по проспек­ ту Ленина к центру города. Воздух над городом чист. Солнце высоко стоит над левым берегом Маны, но уже можно представить, каким будет закат,—мягким, теплым, во все небо. — Ты замечаешь, что творится с природой? —спрашиваю я. — Замечаю. — Наверное, она слишком долго ждала тепла, все в ней уже было подготовлено к сегодняшнему дню, но удерживалось холодами; и вот солнце и тепло —как пусковой импульс. Поэтому все расцвело и распу­ стилось... У главного корпуса политехнического, где проспект Ленина сбегает с горы вниз и открывается вид на главпочтамт и низинную часть города, я вдруг смутно ощущаю, что сейчас своими глазами увижу разгадку тай­ ны. Вот она рядом, тайна, нужно какое-то усилие мысли, чтобы сообра­ зить, что же происходит. Небольшое усилие воображения. Надо мной шелестят на легком ветерке листья, шумят несущиеся мимо машины, проходят люди, в основном студенты, а я стою и пытаюсь прочистить, какие-то фильтры в своем головном мозге. Я чувствую, что только здесь, только сейчас смогу понять все. А она стоит и улыбается, она знает все. И как, наверное, смешон я, ничего не понимающий, беспомощный и страдающий от этого. Кто-то пробегает мимо, вниз, и кричит: — Смотри, а там еще голые деревья! Конечно, можно все видеть и быть слепым. Как я... Над нами березы шумят листьями, а там, внизу, в тополиной аллее, нет еще и намека на зелень, словно весна там еще и не начинается. Это необъяснимо и немно­ го жутковато. Слишком резок контраст. — Ну, пошли,—говорит она. _ Такого не может быть,—бормочу я.—Невозможно... Мор, что ли, на них напал какой? — Да нет же. Просто нужно, чтобы их кто-нибудь разбудил. Уни, конечно, распустятся и сами, но все же лучше им помочь. — Это как же? — Просто пройтись рядом и представить себе молодую листву. Деревья надо любить. ' __ Так это ты помогла деревьям по одной стороне Красноармей­ ской? — Я- Я еще и в лес ходила. — А другая сторона? 28