Сибирские огни, 1982, № 6

— Человек умирает! Мокрый снег превращается в дождь. Кто-то открывает зонтик над лицом моего друга. — Ладно,—говорит человек, которого я чуть было не принял за вра­ ча; он словно с чем-то соглашается.—Документы у меня в кармане. И непонятно, зачем он это говорит. — Час я, пожалуй, натяну... Лицо его вдруг становится землистым, он пытается встать с колен, но не может. Он шатается и падает. А тот, первый, мой друг, дышит. Он не приходит в сознание, но он дышит. — Сообщите... —и дальше человек не договаривает. Его кладут ря­ дом на еще чей-то плащ и никто не знает, жив он или мертв. Случай! Этот мужчина оказался именно тем человеком, который может отдавать свою жизнь по частям другим людям, которым вот так, как сейчас, нужен этот час или день, пока пострадавшего не положат на операционный стол, не подсоединят к нему датчики и приборы, поддер­ живающие жизнь, покЬ не сделают все возможное. Но только его-то жизнь укорачивается! И он не знает, как и все другие, сколько же ему осталось еще; много, очень много, или совсем ничего, как вот у этого. Он не знал, но, может, чувствовал, иначе бы зачем он сказал: «сообщите...»? Но только как отказать человеку в жизни? Он не смог отказать... И ведь не стар он еще. Просто, слишком щедро отдавал свою жизнь другим. Я нагибаюсь ухом к его губам, надеясь услышать еще что-то. Но он молчит. Он уже никогда больше не заговорит. Подходит машина скорой медицинской помощи, затем вторая. Их увозят, но только в разные места. Меня не берут. Я весь в грязи. На меня, наверное, страшно смог- реть. Работники ГАИ разбираются в происшествии, но многие свидетели уже разошлйсь: спешили на работу, по делам или даже просто поделить­ ся поскорее новостью. А я иду к автобусной остановке, чтобы доехать до, больницы, которая сегодня является дежурной, и мысли разбросаны в разные стороны в мо­ ей голове. Я не верю, что друг умрет. Его спасут, его вернут к жизни. Я думаю о нем и еще о том человеке, имени которого даже не знаю, и ста­ раюсь понять его или представить другого или себя на его месте. Я пони­ маю и не понимаю. И человек становится для меня еще загадочнее, еще открытее, и все это в одно и то же время. Но это не странно, потому что я уже давно пришел к мысли, что никогда не сумею понять людей до конца. Эта мысль не приводит меня в отчаяние, ведь человек очень слож­ ное существо, чтобы его молено было и в самом деле понять до конца. Я иду мимо остановки. Неловко лезть в таком виде в автобус. К то­ му нее я вспоминаю, что еще не делал сегодня своего обхода. Да и по маршруту товарища сегодня придется идти мне. Я иду и закрываю люки, и многие, наверное, думают, что вот-таки и нашлась организация, которой это дело вменили в обязанность. Я закрываю ловушки-люки перед школой, из которой уже вывали­ вает толпа ребятишек. Они бегут с запрокинутыми головами, веселые, крикливые, шумные и не смотрят себе под ноги. Они еще не знают, сколько ловушек подстерегает их впереди. Не знаю этого и я... Новелла пятая МАЙ Весь май простоял холодный. Мой шеф сказал, что такой весны не было шестьдесят^лет. Он прав. Почти прав. Такой весны не было еще никогда. 24