Сибирские огни, 1982, № 6

уже привычно объезжают грузовики, но не имеющей тротуара, хотя по ней ежедневно ходят тысячи людей. По этой улицё идем и мы, я и мой друг, только он чуть впереди, по­ тому что я задерживаюсь прикурить. Зимний снег еще не везде растаял. Грязь и лужи. Мокрый снег сверху. Я успевай прикурить. И тут раздается крик. Кричит какая-то жен­ щина, словно увидела нечто ужасное. Сначала одна, потом несколько. И непонятен сразу мне этот звук, потому что заглушается и искажается ревом самосвалов. Да и не звуки интересуют здесь людей, а пятачок зем­ ли, на который можно отскочить, когда на тебя несется смерть. Кричит женщина. Одна, потом несколько. И скрежет тормозов, и лязг сцепившихся металлических кузовов, и стон, но не человека, стон только что происшедшего. Он, мой друг, лежит в луже грязи, нелепо и страшно, и к нему уже бегут люди, а кто-то все еще тоскливо и испуганно кричит. К нему бегут, теперь уже не разбирая грязи. Я к нему ближе других. Я опускаюсь на колени в жижу. Он мертв или почти мертв. Нужна «скорая помощь». — Что с ним?! — Я видела... — Что же это! — Врача! Это все говорят окружающие нас люди. — Я врач,—говорю я.— Кто-нибудь... вызовите «скорую помощь»! Среди людей чувствуется растерянность. — Где телефон? Я знаю, что в радиусе километра телефона-автомата не найти. — Кто-нибудь в институт! —подсказываю я. Несколько человек бросаются бежать. Я ничего не могу больше говорить, только поддерживаю голову дру­ га ладонями. Изо рта и носа у него течет кровь, блестящими темно-крас­ ными ручейками. У него проломлен череп. А что еще, я даже не хочу знать. Достаточно и этого. — Отнесите в сторону,—советует кто-то. И водитель одного из сцепившихся самосвалов, испуганный и желаю­ щий теперь сделать хоть что-нибудь, протягивает руки. — ГАИ надо вызвать! Это уж их дело. Я сейчас жду только «скорую». Мы переносим моего друга в сторону и опускаем на чей-то плащ. Друг не стонет. И если еще не умер, то умирает. «Скорая» не успеет! Какой-то человек берет моего друга за кисть. — Вы врач?— зачем-то спрашиваю я. — Нет... Но я знаю. Чувствую. Он умирает. «Скорая» не успеет Все... Все... Так нелепо... Что же мне, броситься с кулаками на води­ телей самосвалов? Убить их? Закричать? И криком попытаться облег­ чить свою душу? Свою... Свою! — Кто может отдать ему час жизни? —спрашиваю я.—Всего час. Я слышал, что есть люди, которые могут отдать несколько часов или даже дней своей жизни человеку, который умирает. Из своей жизни они эти часы и дни вычеркивают, вырывают. Я слышал это, но не понимаю, как можно отдать другому часть своей жизни. И я бы отдал, но не знаю, не умею, не могу! — Кто? —спрашиваю я. Все молчат. И не потому, что им жаль нескольких своих часов или даже только одного часа. Просто, люди с такой удивительной способ­ ностью встречаются очень редко, и вероятность того, что такой мог ока­ заться именно здесь... — Никто,—говорит кто-то. —Он уже... — Если бы я мог! — говорит другой из толпы. — Да где же «скорая помощь»?! 23