Сибирские огни, 1982, № 6

и разверзшаяся улица поглотит меня. Меня, потому что она знает толь­ ко исполнителей. И я ушел... Ушел и тут же попал в открытый колодец, когда переходил улицу, но не разбился насмерть, а отделался лишь ссадинами и царапинами. Это была месть. Но ведь я не умел летать! Хочешь, не хочешь, а мне приходилось ходить по улицам. Я заметил, что колодцы теплосетей и канализации почему-то всегда открыты. И были уже несчастные случаи, и один мальчик даже разбился насмерть, а может, и не один, но мне известен только этот случай, хотя ме­ нее трагичных было предостаточно. Уж это-то я знал точно. В то время я уже работал на «скорой». И я стал искать человека, который бы отвечал за эти люки, который бы обязан был их закрывать. Я вовсе не хотел из­ бить его, я просто хотел наняться на работу, чтобы ходить по городу и закрывать эти ловушки. Но тщетно. Тут была какая-то загадка, фокус, тайна. За капканы не отвечал никто. И я ничего не смог добиться. За ловушки, часто еще скрытые лужами, вот как сейчас, никто не отвечал. И я начал на свой страх и риск. Сначала я проделывал свою работу стихийно, без всякого плана, потом составил маршрут и радовался как ребенок, что чья-то жизнь спасена, пока мне не пришла в голову мысль обойти маршрут с начала. Нет, здесь был какой-то заговор, тайная ор­ ганизация. Люки снога оказались открытыми. Моя работа имела смысл, но не имела конца. Оставалось создать свою организацию «закрывате- лей канализационных люков», но в этом мне официально отказали, по­ тому что не было соответствующего распоряжения свыше, сметы и штат­ ного расписания. А незаконные организации не имели права на сущест­ вование,. Мне помогли друзья. Нельзя сказать, что эта проблема волновала только меня. Постра­ давшие иногда писали в газеты, если только ломали что-нибудь другое, а не руки. И газеты задавали вопрос: доколе?, ни к кому в частности не обращенный. Но только кто "мог на него ответить? А однажды в Лагерном саду трехлетний мальчишка провалился в се­ миметровую скважину, которую забыли закрыть, а может быть, вовсе и не собирались этого делать. Он упал туда на глазах у своих родите­ лей и застрял у основания. Мальчишку вытаскивали несколько часов, потому что он застрял крепко. Была организована целая спасательная экспедиция. Чтобы мальчик не задохнулся, в скважину специально за­ качивали кислород. Мальчика спасли и отправили в больницу. Он почти не пострадал, даже не простудился. Но еще несколько дней жители города, встречая своих знакомых, спрашивали: слышали, мальчик упал в скважину? Ага, слышал. Безобразие какое! Но, говорят, он здоров. Да, как хорошо, что все кончилось благополучно. Постепенно все успокоились. Аскважину забили... навсегда. Она и не нужна была... Забили эту... Вот только что делать с другими? И еще с люками... Да что же это?! Развороченные мостовые, залитые грязью тротуары, грохот отбойных молотков; разваливающиеся от тряски автобусы и троллейбусы; мусор­ ные кучи, стыдливо прикрытые рекламными щитами; деревья и кустар­ ники, безжалостно срезаемые ножами бульдозеров под предполагаемое еще только строительство; здания, безнадежно ремонтируемые из года в год; отсутствие подземных переходов для обыкновенных пешехо­ дов, для детей; и катастрофы, словно жизнь человека ничего и не стоит. Я врач скорой помощи. Я все это знаю. А какое чувство охватывает меня, когда машина не может подойти к дому, в котором, возможно, уми­ рает человек. Ведь часто дело идет на минуты, даже на секунды!. Мы с другом идем по улице, которая ведет от площади Южной к ре­ ке, улице, частично заасфальтированной, частично забетонированной, но на большей своей части все же разбитой вдребезги, с ямами, которые 22