Сибирские огни, 1982, № 6

до, все писали. Я старался не смотреть на нее, от этого было только ху­ же. Я чувствовал, что мое поведение неестественно. Она обернулась и покачала головой, словно я ей мешал. Я дернулся и начал что-то быст­ ро писать, совсем уже ничего не соображая. Дело в том, что она была та самая. Уже не замухрышка и пигали­ ца, а красавица. Веснушки с ее лица действительно исчезли. Конечно, осень. В это время они и должны исчезать или быть не так уж заметны­ ми. У нас у всех пообветрели лица, огрубели, а у нее кожа лица была чистая, матовая. И нос, и губы, все, все в ней было так, как я себе пред­ ставлял. Она м е н я л а с ь . В перерыве между лекциями она сама нашла меня, спокойно поздо­ ровалась, расспросила о колхозе и посоветовала не пялиться на нее во время лекций. Причем, все это было подано как шутка, чуть ли не поощ­ рение. Мы, вроде бы, даже сразу стали друзьями. Но только я чувствовал, что все пропало, развалилось, сгинуло. Так спокойно, как она, можно бы­ ло разговаривать с любым. А потом началась размеренная студенческая жизнь: лекции, практи­ ческие занятия, лабораторные работы, тысячи по английскому, коньки, лыжи, праздники, танцы, театр, кино... А меня уже несло вскачь. Ничего я не мог с собой поделать. В своих мыслях я наделял ее все новыми и новыми качествами. Я даже дошел до того, что в новогодний вечер представил ее в каком-то королевском наря­ де. И она действительно явилась в нем. Она выделялась среди всех. Ведь маскарадных костюмов почти ни у кого не было. Я танцевал с ней вальс, и она сказала: «Спасибо! Не за вальс...» За что же? Девушки из нашей группы рассказывали, что у нее не было этого платья из бархата и парчи ни до, ни после вечера. Какой бархат, какая парча в студенческом общежитии?! Но у нее все откуда-то бралось, а по­ том бесследно исчезало. И если я хотел видеть ее в развевающемся алом плаще, она и появлялась в нем, и плащ развевался, несмотря на то, что ветра не было. Она как-то очень быстро стала центром всего курса, а я бултыхался где-то на его окраине. Она и экзамены в зимнюю сессию сдала блестяще. А как же иначе, думал я. И хотя к экзамену по физике она не готовилась (моя вина; погода стояла снежная, теплая, и мы с ней бродили по городу с утра до вечера), она и его сдала на отлично. Я, конечно, уверял ее, что она сдаст, я даже ей что-то объяснял, потому что мне физика давалась легко, но столь блестящий успех ее напугал. Мы то сближались с ней, то отдалялись, ей было «некогда», хотя в это время она ходила на танцы с кем-нибудь другим. Не любовь, не дружба. А так —мучение одно. И чем дальше, тем лучше я понимал, что она на­ чинает специально, сознательно сторониться меня. Я ее чем-то пугал. Однажды она сама это сказала. «Тебе бы очень пошли черные волосы»,—сказал я ей вчера. Она да­ же не засмеялась. Она уже, кажется, ненавидела меня. И вот «почти что приятель» утверждает, что она действительно вы­ красила волосы в черный цвет. В раздевалке десятого корпуса я вижу, как она встряхивает головой, раскидывая свои черные, жгуче-черные волосы по плечам. Подруги что- то говорят ей, смеются. А она —каменная. Ее словно и нет здесь Случи­ лось что-то, случилось! В перерыве ко мне подошел «почти что приятель» и сказал, что о н а хочет поговорить со мной после лекций. А он сам надеется, что после это­ го разговора я не буду столь часто маячить у него перед глазам и пре­ следовать ее. Я ему сказал: ничего не обещаю. А он мне: смотри! А снег все так же блестит, слепит глаза, сверкает. Чистота его не­ обыкновенна, чарующа. Мы идем с ней по бульвару. Так ей ближе к общежитию. И я чувст­ вую, что она выбрала этот бульвар тополей, чтобы в любое мгновение сказать «пока!» и убежать. 18